Пока верные Башару Асаду силы с одной стороны и войска международной коалиции — с другой добивают боевиков ИГ, Анкара реализует в Сирии собственную повестку. С точки зрения турецких властей, едва ли не большую угрозу, чем радикальные исламисты, представляют курдские вооруженные формирования. Чтобы противостоять им, Турция создает на сирийской территории буферное квазигосударство. Аналогичным образом в свое время действовал Израиль, благодаря которому в 1979 году возникло государство Свободный Ливан, чьей основной задачей было противодействие палестинским экстремистам. Насколько полной является эта аналогия и как долго готова Анкара удерживать контроль за суверенной сирийской территорией — разбирался iz.ru.
Уже год Турция, Россия и Иран координируют действия в Сирии. Трем странам с января 2017-го удалось не только заметно снизить уровень насилия, но и договориться о создании зон деэскалации, благодаря чему удалось запустить механизм переговоров между оппозицией и Дамаском, а это, в свою очередь, дало надежду на то, что конфликт в Сирии будет урегулирован политическим образом. И это не говоря о том, что за это время снизился и уровень угрозы, исходящей от международных террористических групп, базирующихся в Сирии.
Однако, несмотря на вполне работающий механизм координации действий трех стран, они до сих пор не урегулировали целый ряд вопросов. Например, Москва и Анкара по-разному видят место, которое в политическом будущем Сирии будет отведено курдам. Недавняя атака на российскую базу в Латакии дронов, запущенных с территории, находящейся в зоне ответственности Турции, в очередной раз продемонстрировала необходимость более тесного сотрудничества.
Другой проблемой, способной осложнить двустороннее сотрудничество в деле стабилизации Сирии, может стать судьба турецкой оккупационной зоны на севере провинции Алеппо. В этой зоне турецкие власти пытаются создать квазигосударственные структуры, которые должны контролироваться оппозиционными силами, призывающими к свержению Башара Асада. Ситуация осложняется и тем, что статус занимаемой турецкими войсками с августа 2016 года территории не определен договоренностями ни с сирийским правительством, ни с Россией, ни с Ираном, ни даже с западными союзниками Турции.
Напомним, турецкое правительство 24 августа 2016 года в ответ на многочисленные минометные обстрелы боевиками ИГ приграничных городов начало военную операцию на территории Сирии. Ее целью стала зачистка территории в секторе между городами Джараблус, Азаз и Аль-Баб от террористов. Другой задачей операции «Щит Евфрата» было недопущение соединения курдских частей, стремящихся заполучить контроль над всей сирийско-турецкой границей. Анкара воспринимает сирийских курдов, действующих под руководством Партии демократического союза, как часть Рабочей партии Курдистана, признанной в Турции и ряде других стран террористической организацией. Турецкое руководство считает военную операцию на территории Сирии легитимной, обосновывая это тем, что цель кампании — уничтожение экстремистов. Дамаск с такой трактовкой категорически не согласен и неоднократно заявлял, что турецкая операция нарушает суверенитет Сирии.
В этой связи на повестке отношений Анкары с Москвой остро стоит вопрос о том, почему Турция продолжает отказываться вернуть территорию под контроль сирийского правительства. При этом действия Турции напоминают проект Израиля, который в 1975–2000 годах пытался поддерживать в Южном Ливане так называемое государство Свободный Ливан.
С 1950-х в ходе многочисленных дискуссий по вопросу военно-политической доктрины Израиля всё чаще стали говорить о необходимости создания стратегической глубины вокруг границ еврейского государства. Успешные переговоры по нормализации отношений с Египтом и Иорданией в середине 1970-х позволили Тель-Авиву сосредоточить внимание на стабилизации обстановки в соседнем Ливане, где продолжали действовать боевики Организации освобождения Палестины (ООП).
Увеличившееся число терактов уже на территории самого Израиля подтолкнуло руководство страны к принятию мер по созданию из христианских и шиитских общин эффективной военно-политической структуры на территории Южного Ливана, способной стать противовесом многочисленным палестинским беженцам, среди которых и действовали активисты ООП.
В ответ на очередной теракт, устроенный палестинскими боевиками, 14 мая 1978 года Израиль начал в приграничной территории Ливана военную операцию «Литани», нацеленную на уничтожение лагерей ООП. Из-за международного давления уже в июне Тель-Авиву пришлось вывести основную часть оккупационных войск. Но это не помешало ему создать необходимую организационную инфраструктуру для образования на подконтрольной территории дружественного марионеточного правительства. 19 апреля 1979 года на свет появилось государство Свободный Ливан под руководством Саада Хаддади.
Несмотря на столь громкое название, правительство Хаддади действовало только в Южном Ливане, а деньги получало из Израиля. Основной задачей Свободного Ливана было посредством местных вооруженных сил предотвращать террористическую деятельность ООП. Однако с этим заданием правительство Хаддади не справилось: уже к лету 1981-го ООП повысило интенсивность ракетных обстрелов Израиля. В июне следующего года Израилю вновь пришлось начать войну с соседним государством.
Действия Турции в Северной Сирии во многом повторяют политику Израиля по формированию буферной зоны в Южном Ливане. Так, Анкара активно поддерживает создание в Северной Сирии местных вооруженных сил и органов безопасности, а также политической системы, во главе которой стоят лояльные Турции сирийские активисты, среди которых немало туркменов — представителей тюркской народности. Параллельно с этим турками на подконтрольной территории строятся больницы, мечети и школы, где вместо французского языка теперь преподают турецкий в качестве иностранного (их дипломы признаются университетами Турции).
Формирование лояльных вооруженных сил из местных сирийцев — важнейшая задача Турции на сегодня. Как и в случае с армией Южного Ливана, наличие лояльных Анкаре вооруженных сил позволит сократить вовлеченность армии самой Турции во внутренние дела Сирии. В первую очередь это касается вопроса противостояния экспансии курдских сил вдоль турецкой границы: перенос театра боевых действий на территорию Сирии даст Анкаре больше пространства для маневра, избавляя от таких издержек, как критика со стороны оппозиции из-за возможных неудач и потерь среди национальных вооруженных сил.
Еще одно сходство: как и в случае Израиля и Южного Ливана, Турция через подконтрольные квазигосударственные образования сможет влиять на расклад сил в Сирии в период послевоенной стабилизации. Но несмотря на определенные успехи в вопросе создания подконтрольной буферной зоны на критическом участке собственной границы, Турция, скорее всего, рано или поздно столкнется с рядом серьезных проблем.
Во-первых, если даже признать, что зачистка территории Северной Сирии от террористов прошла успешно, то, насколько эффективно Турция сможет противостоять вооруженным силам сирийских курдов, будет зависеть от взаимодействия Анкары с Дамаском. На фоне развивающегося сотрудничества сирийских курдов с США и рядом европейских стран — особенно в вопросе реконструкции территорий и борьбе с терроризмом — Турция вынуждена искать партнеров, чтобы сбалансировать влияние данного блока. В то же время признание легитимности режима Асада может обнулить все политические завоевания Турции в Сирии и нанести удар по имиджу страны в регионе.
Во-вторых, строительство самостоятельного и эффективного политического образования в турецкой оккупационной зоне требует серьезных финансовых затрат. Но пока Анкара дает понять, что она не готова вкладываться в развитие и поддержание подконтрольного анклава в долгосрочной перспективе. С другой стороны, в случае значительного расширения своего присутствия в Сирии Турция может столкнуться со значительными антитурецкими настроениями среди местного населения, а также протестом главных союзников сирийского правительства, прежде всего Ирана.
Неизвестно, какую позицию займет Анкара в вопросе поддержки оккупационной зоны в Сирии, но, учитывая, что внешнеполитический курс страны по-прежнему определяют крайне амбициозные политики, дестабилизация военно-политической ситуации в Северной Сирии вполне возможна.