ГМИИ имени А.С. Пушкина представил последнюю выставку года: «Передвижники и импрессионисты. На пути в XX век». Проект легендарного директора, а ныне — президента музея Ирины Антоновой продолжает ее же прошлогодний «Воображаемый музей Андре Мальро». По сути же это оммаж знаковой экспозиции 1982 года «Москва — Париж». Но если 35 лет назад Ирина Антонова устроила в залах на Волхонке русско-французский диалог новейшего искусства, то теперь решила «познакомить» мастеров XIX века.
Мы привыкли, что главная приманка любой выставки — произведения «дефицитные», не доступные в остальное время: картины из зарубежных музеев, частных коллекций, на крайний случай — из запасников. Например, «Москва — Париж» впервые продемонстрировала советским гражданам не только западный, но и наш авангард. Да и в «Воображаемом музее» хватало редких экспонатов. Новая экспозиция ГМИИ никакого «эксклюзива» не предлагает: почти все холсты русских художников приехали из Третьяковки и Русского музея, а зарубежные полотна взяты из собрания самого Пушкинского.
Более того, примерно треть из 80 картин — не просто известные, а хрестоматийные. «Портрет актрисы Жанны Самари» Ренуара, «Оперный проезд в Париже» Писсарро, два «Руанских собора» Моне, наконец, его же «Завтрак на траве» — знаковые вещи, символы импрессионизма. Сколько раз мы встречались с ними в постоянной экспозиции ГМИИ, не говоря уже о бесконечных репродукциях на открытках, календарях, коробках конфет… Массовая популярность, однако, мешает зрителям увидеть шедевры «незамыленным» взглядом. Помочь в этом и призвана выставка Ирины Антоновой.
Западные произведения «срифмованы» с отечественными, многие из которых не менее известны — по крайней мере в России. Взять хотя бы «Проводы покойника» Перова или «Демона поверженного» Врубеля — правда, не оригинальный гигантский холст (он находится в Третьяковке), а небольшой акварельный эскиз, принадлежащий ГМИИ. Но, впрочем, здесь важнее не то, что представлено, а как это сделано. Куратор «складывает» из полотен дуэты, порой — трио, и в этом интернациональном ансамбле они начинают звучать по-новому.
Вот, например, уголок женской красоты: легкомысленная, по-французски утонченная Жанна Самари кисти Ренуара. А рядом — немного нескладная, смущенная «Хористка» Коровина и чуть лубочная «Сибирская красавица» Сурикова. С соседней стены на них величественно взирает итальянская актриса Элеонора Дузе, запечатленная Репиным. И тут уже диалог культур выходит на новый уровень: русский художник изобразил европейскую модель явно по лекалам «Олимпии» Мане, которая в экспозиции не представлена, но подразумевалась.
Ирина Антонова призналась, что просила Музей д'Орсэ дать великое полотно, однако именно на этот период оно оказалось занято. Зато «Олимпия» приезжала в ГМИИ весной прошлого года. И демонстрировалась в окружении женских портретов Гогена и Джулио Пиппи — принцип аналогичный.
Но далеко не все параллели на новой выставке очевидны. Так, «Комедиантов» Пикассо (эскиз углем и гуашью на картоне) куратор предлагает сравнить с «Детьми» Серова, а «Совесть. Иуда» Ге — с «Великим Буддой» Гогена. Даря радость узнавания, в том числе неискушенному зрителю, экспозиция требует взамен интеллектуального усилия — недостаточно просто посмотреть на картины, надо еще разгадать серию ребусов, которые складываются в послание, своеобразный шифр. А уж согласиться с зашифрованной идеей или нет, каждый волен решать сам.