На азиатском направлении для России сложилась уникальная ситуация. В этом регионе нет ни одной страны, которая бы относилась к России враждебно. Такое положение вещей открывает перед Москвой окно возможностей. Чем объясняется столь благоприятная конъюнктура — об этом портал iz.ru попросил рассказать одного из участников конференции международного клуба «Валдай», прошедшей на днях в Сеуле.
В первой половине 1970-х госсекретарь США и выдающийся ученый-международник Генри Киссинджер вывел формулу максимально выгодного для его страны взаимодействия в треугольнике Москва–Вашингтон–Пекин: отношения СССР и КНР друг с другом всегда должны быть хуже, чем с Америкой. Эта формула успешно работала на протяжении нескольких десятилетий. Более того, возродить ее к жизни пытаются сейчас наиболее прозорливые представители американского внешнеполитического истеблишмента. И правильно делают, поскольку позиция «необходимого третьего» крайне выигрышна для того, кто ее занимает.
Сейчас к похожему положению, по меньшей мере в том, что касается Азии, приблизилась Россия. С поправкой на то, что, в отличие от американцев, нам конфликт между партнерами в регионе не нужен.
За последние несколько лет Москва уже привыкла к тому, что в Азии нет ни одной страны, чье отношение к ней было бы даже не враждебным, а просто устойчиво негативным. Скажу больше: сейчас практически у всех значимых азиатских государств отношения с Россией лучше, чем друг с другом. Во всяком случае, это целиком и полностью относится к большой тройке — Китай, Япония и Республика Корея.
Это стало возможным по нескольким причинам. Во-первых, после крушения Советского Союза Москва на некоторое время взяла паузу и устранилась от участия в азиатских делах. Россия практически полностью свернула свое присутствие в регионе, вывела войска из Монголии и закрыла военную базу во Вьетнаме. Иными словами, Москва избавилась от амбиций, заставлявших многие страны Азии относиться к ней настороженно. К слову, в такой ловушке сейчас, судя по всему, оказался Китай. Его мирное возвышение сопровождает не менее впечатляющая программа военного усиления, что не может не вызывать тревогу у малых и средних соседей. Тем более что в этом году Пекин путем сугубо экономического давления добился от Южной Кореи формальных обязательств, что размещенные там системы противоракетной обороны (THAAD) не будут усилены или направлены против КНР. Да, эти обещания стали способом «спасти лицо» для обеих сторон и не накладывают на южнокорейцев и тем более США серьезных ограничений в долгосрочной перспективе. Тем не менее Китай показал свою силу, это увидели все, и есть основания думать, что его новая внешнеполитическая решимость еще принесет Пекину немало хлопот.
Что же касается России, то почти четверть века спустя она вернулась в азиатское политическое и информационное пространство в совершенно новом образе. Сегодня ее воспринимают как страну, для которой важна экономика, а не идеология, и которая готова сотрудничать со всеми. Этот образ необходимо культивировать, поскольку он отвечает азиатским представлениям о добродетели. В словосочетании «поворот России на Восток» ключевым является именно слово «Россия», а практической задачей — развитие Дальнего Востока и выход на региональные рынки. Это должно еще больше убеждать региональных партнеров в том, что Москва не ищет на Тихом океане политических побед. При этом по принципиальным вопросам войны и мира голос Москвы всё равно звучит достаточно твердо. В первую очередь это касается наиболее острой и угрожающей миру ситуации — потенциального конфликта США и КНДР.
На минувшей неделе в Сеуле завершила работу азиатская конференция клуба «Валдай» — уже восьмая по счету. Символическую точку в ее весьма плодотворной работе поставил человек, лично там не присутствовавший, — Ким Чен Ын. В среду, 29 ноября, он осуществил первый за два месяца запуск межконтинентальной баллистической ракеты. Высокая вероятность того, что подобное поведение спровоцирует военный конфликт с сотнями тысяч, если не миллионами жертв, задавала тональность всему мероприятию. При этом принимающая сторона — южнокорейцы — настроена была наиболее пессимистично и даже несколько обреченно. Их можно понять: они буквально зажаты между США и своими свирепыми сородичами на севере. Российская реакция на очередные испытания была последовательной: Москва осудила нарушение Пхеньяном требований резолюции Совбеза ООН, но одновременно указала на то, что новые санкции или военное давление сделают ситуацию лишь хуже. И главный источник напряженности — это не только северокорейский режим, но и отказывающиеся от любых форм диалога США. Между тем именно к диалогу призывает российский трехэтапный план, озвученный на форуме «Валдая» заместителем министра иностранных дел Игорем Моргуловым.
Если речь идет о ситуации с ракетно-ядерной программой КНДР, то положение России и здесь уникально. В силу объективных причин Китай — в этом сходятся все специалисты — несет особую ответственность за положение дел на корейском полуострове. После распада СССР, в годы, когда Северная Корея переживала наибольшие трудности, именно Пекин оставался ее единственным союзником и спонсором. Китайская столица находится в нескольких сотнях километров от границы Северной Кореи. И Поднебесная имеет полное право играть здесь первую скрипку. Поэтому России нет необходимости проявлять излишнюю инициативу, которая могла бы рассорить ее с государствами региона. Экономические интересы Москвы в КНДР также очень и очень ограничены. Это позволяет оставаться над схваткой и постепенно укреплять отношения и деловые связи с югом полуострова.
Во-вторых, Россия совершенно не претендует на то, чтобы навязывать странам региона свои правила игры. Как один из крупнейших экспортеров энергоресурсов, она по определению заинтересована в том, чтобы проводить максимально дружественную по отношению ко всем потенциальным потребителям политику. Основной доход России приносит продажа углеводородов (и иных ресурсов), а также недорогого и качественного оружия. Азиатские страны со своей стороны стараются диверсифицировать источники энергоресурсов и поставщиков вооружений, благодаря чему перед Россией открываются новые возможности. Примеров здесь много, включая такие экзотические, как военно-техническое сотрудничество России и Южной Кореи, которая, кстати, является военным союзником США и критически зависит от последних в вопросах национальной обороны.
И, наконец, малым и средним странам региона просто нужен внешний игрок, не уступающий по своему военно-политическому могуществу США и Китаю. Во многих ситуациях именно к России могли бы аппелировать эти страны, справедливо считая ее мнение нейтральным. Поэтому Москве на самом деле совершенно не нужен формальный союз с Пекином, о котором любят иногда порассуждать китайские специалисты. Такой союз мгновенно поставит ее по одну из сторон баррикад в неизбежном, судя по всему, осложнении региональной политической обстановки. Хотя китайско-российские отношения уже сейчас на очень высоком уровне — они не только уважительные, но и доверительные, — официально Россия должна и, видимо, будет оставаться нейтральной. Это самая адекватная линия поведения в условиях так называемого азиатского парадокса — положения, при котором экономический прогресс сочетается с невозможностью для большинства стран региона повысить качество своих политических отношений.
Однако вышеописанное положение дел вовсе не повод злорадствовать или расслабляться. Это, скорее, уникальная возможность, которую нужно сохранять и использовать ради реализации национальных приоритетов развития. А делать это будет гораздо сложнее, если напряженность в Азии продолжит нарастать. Поэтому не стоит думать, что Москве такая напряженность может быть выгодна. Вред российским интересам способна принести только политика США, которые, оставаясь для стран Азии важнейшим экономическим партнером, политически ведут себя всё менее предсказуемо. Агрессивные действия Вашингтона могут в конечном итоге привести к сокращению российских возможностей для торговли и инвестиций с азиатскими государствами.
Одновременно нужно признать, что уникальные политические отношения со странами Азии пока достаточно медленно получается конвертировать в заметные экономические достижения. Причин здесь множество — недостаточный еще срок активизации российского присутствия в регионе, слабая, хотя и положительная, динамика развития Дальнего Востока, закрытость азиатских рынков огромным количеством нетарифных барьеров. Наиболее перспективные виды российской продукции — зерно, мясо, химия, переработанные морепродукты и рыба — одновременно наиболее сложные с точки зрения санитарных и прочих нетарифных ограничений доступа в таких странах, как Китай, Япония или Южная Корея.
Но эти трудности могут быть преодолены при помощи государственной политики и международных переговоров. Главное — это не втягиваться в региональные конфликты и исходить из того, что позитивный дух отношений гораздо важнее любых достижений в торговле или инвестициях. В 1913-м крупнейшими торговыми партнерами в мире были Великобритания и Германия, в 1957-м самым важным внешнеэкономическим партнером для Китая был СССР, а в 2014-м для России такую роль играл Европейский союз. Ни в одном из этих случаев деньги не стали препятствием для войны или системной дипломатической конфронтации. Политически положение России в Азии сейчас по-своему уникально. Эта уникальность является и будет важнейшим активом, который необходимо сохранить при любых обстоятельствах.
Автор — директор Центра комплексных европейских и международных исследований факультета Мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, директор евразийской программы клуба «Валдай».