Южная Корея стареет, и в последние годы процесс этот пугающе ускоряется. Связанные со старением населения угрозы хорошо осознает и южнокорейское правительство, и южнокорейская публика.
Однако никто толком не понимает, что именно нужно сделать, чтобы остановить надвигающуюся демографическую катастрофу. Россиянам неплохо бы иметь в виду, что проблемы, с которыми сейчас сталкивается Корея, в недалеком будущем появятся и у других развитых стран, в том числе и у России. Но пока — так уж получилось — именно Южной Корее одной из первых придется в полной мере ощутить на себе неожиданные последствия демографических перемен, имевших место в последние 50–70 лет.
Слишком много детей
Еще полвека назад в Корее в понятие «демографические проблемы» вкладывали совсем иной смысл. Тогда, в 1960-е, в мире начинался демографический взрыв. В связи с улучшением санитарных условий и распространением антибиотиков смертность в развивающихся странах пошла на убыль, в то время как рождаемость еще долго, до конца 1980-х, оставалась на прежнем очень высоком уровне. Результатом стал стремительный рост численности населения, который, как многие в ту пору полагали, является предвестником глобальной экономической и экологической катастрофы. Именно тогда в мировых «центрах силы» всерьез заговорили об необходимости ограничения рождаемости, которую для вежливости предпочитали называть «политикой планирования семьи».
Южная Корея не была исключением: ее население в период с 1945 по 2000 год выросло примерно в два с половиной раза. В 1960-м «общий коэффициент фертильности» (несколько упрощенно — количество детей у среднестатистической дамы) в Южной Корее составлял 6,1 рождений на женщину (рнж) и был близок к естественному для homo sapiens показателю, составляющему семь рнж.
Сложившаяся ситуация вызывала серьезное беспокойство у властей, искренне веривших в то, что демографический взрыв приведет к катастрофическим последствиям. В начале «шестидесятых» южнокорейские власти начали борьбу за ограничение рождаемости. Эта кампания во многом напоминала провозглашенную чуть позже в Китае политику «одна семья — один ребенок», хотя и проводилась значительно мягче. Специально отобранные и обученные активисты проправительственных организаций отправлялись в дальние деревни, где рассказывали крестьянам о методах контрацепции, всячески пропагандировали малодетные семьи и описывали селянам блестящее будущее, которое ждет их лично и страну в целом, если те поймут, что детей нужно рожать в минимальных количествах. В Корее повсюду висели плакаты, на которых были изображены счастливые малодетные семьи. За период с 1962 по 1979 год на эту кампанию только из центрального бюджета было потрачено около $40 млн (в пересчете на сегодняшние деньги — примерно $250 млн).
За что боролись, на то и напоролись
Успех кампании превзошел все ожидания. Всего лишь через 10 лет после ее старта, то есть в начале 1970-х, общий коэффициент фертильности удалось снизить до четырех рнж, а спустя еще десятилетие, к началу 1980-х, он упал до 1,7 рнж, то есть оказался даже ниже уровня, необходимого для сохранения стабильной численности населения. Однако радость организаторов кампании была вскоре омрачена неожиданным открытием: обнаружилось, что вопреки их представлениям рождаемость продолжала снижаться и после того, как правительство перестало это поощрять.
К 2005 году южнокорейская рождаемость упала до рекордно низкого уровня и составила 1,08 рнж. К тому времени в стране осознали, что опасность подкралась совсем не с той стороны, с которой ее ждали, и беспокойство стало всеобщим. Правительство, которое всего лишь двумя десятилетиями ранее проявляло редкостное рвение в борьбе за сокращение рождаемости, начало всячески рождаемость поощрять — причем этим иногда занимались те же самые чиновники, которые в «семидесятые» боролись за то, чтобы рожали в Корее поменьше. Были разработаны правительственные программы поощрения, помимо воспитательно-пропагандистских мероприятий, предусматривающие поддержку дошкольных учреждений и, разумеется, помощь многодетным семьям.
За десятилетие (2006–2016 годы) на поддержку рождаемости было потрачено около $100 млн — иначе говоря, с учетом инфляции на эти усилия ушло примерно столько же денег, сколько 40 годами ранее в Корее в среднем тратили за десятилетие на поддержку программ сокращения рождаемости. Однако эти усилия результата не дали: рождаемость после небольшого подъема снова пошла вниз, и в 2017-м побила новый рекорд: по предварительным данным, в этом году общий коэффициент фертильности составит 1,03 рнж.
В очередной раз корейским опытом было подтверждено то, о чем демографы знают уже давно: при желании государство может добиться того, что рожать будут меньше, но вот стимулировать рождаемость государственными усилиями получается крайне плохо.
Старикам везде у нас почет
Параллельно с падением рождаемости в Корее разворачивался и другой процесс: стремительное снижение смертности и увеличение средней ожидаемой продолжительности жизни. Разумеется, этим можно гордиться, однако сочетание роста продолжительности жизни и снижения рождаемости означает то самое старение населения, которое сейчас идет в Корее.
Когда в 1911 году в Корее была проведена первая современная перепись населения, средняя ожидаемая продолжительность жизни при рождении составляла всего 25 лет. Эта цифра сегодня может показаться неправдоподобно низкой, но надо иметь в виду, что она была обусловлена огромной детской смертностью: в те времена в Корее, как и во многих других странах, около четверти всех детей умирали, не дожив до года. Если вывести эту детскую смертность за скобки, то получится, что те корейцы, которым повезло не умереть в раннем детстве, в среднем доживали до 40–50 лет.
В 1910–1945 годы, то есть во времена японского колониального правления, в Корее распространились представления о современной гигиене, а также появились первые больницы и врачи, равно как и водопровод с канализацией. Результатом стало резкое увеличение продолжительности жизни, которое к 1945-му составило 44 года. Дальнейшая демографическая история — это хроника постоянного роста средней продолжительности жизни, в настоящий момент приближающейся к 83 годам. Это один из самых высоких показателей в мире. Ожидается, что Южная Корея станет первой страной, где средняя ожидаемая продолжительность жизни для женщин превысит отметку 90 лет (этот рубеж, вероятно, будет достигнут примерно к 2030-му).
За чей счет банкет
Казалось бы, корейцам есть чем гордиться. Однако сложившаяся ситуация их не столько радует, сколько пугает.
Автор цитаты
Получается, что в стране стремительно сокращается работающая часть населения, а число пенсионеров, напротив, увеличивается. В этом году в первый раз за всю историю Кореи численность стариков (старше 65 лет) превысила численность детей и подростков (младше 15 лет).
Старение населения сказывается на южнокорейской образовательной системе. Закрытие школ в сельских районах уже началось, а в ближайшее время начнут закрываться и вузы, ибо число потенциальных студентов уменьшается.
Экономисты предсказывают: старение населения приведет к снижению темпов экономического роста. Это нешуточная проблема для страны, граждане которой за десятилетия экономических рекордов привыкли к тому, что жизнь становится лучше буквально с каждым годом. В условиях старения населения всё более заметная часть государственного бюджета будет уходить на решение проблем пожилых, в первую очередь — на обеспечение приемлемого уровня медицинского обслуживания. Поскольку государственный бюджет не безбрежен, выделение средств на эти цели возможно только при одновременном сокращении трат на инфраструктуру, образование и иные нужды.
Спасение в понаехавших
Так что же делать? Наиболее популярный ответ: для решения проблемы старения, необходимо повысить рождаемость, а для этого необходимы ассигнования в соответствующие социальные проекты.
Доля правды в этих рассуждениях есть. Но, как уже было сказано, международный опыт свидетельствует: подобные программы при очень высокой стоимости приносят очень ограниченные результаты.
Другим вариантом решения проблемы может быть поощрение иммиграции, в первую очередь — иммиграции из близких корейцам стран Восточной Азии, равно как и «обратной» иммиграции этнических корейцев из-за границы. Однако надо помнить, что в корейском обществе иммигранты, в том числе этнические корейцы, оказываются изолированными и в большинстве случаев не имеют доступа к престижной и высокооплачиваемой работе. Хотя в настоящий момент в Корее находятся около 2 млн эмигрантов (примерно треть — этнические корейцы), в основном эти гастарбайтеры занимаются низкоквалифицированным и низкооплачиваемым трудом и собираются вернуться на родину после того, как им удастся заработать достаточно денег. Никаких систематических программ интеграции мигрантов в Корее нет, да и по большому счету рядовой южнокореец к самой идее подобной интеграции относится плохо.
Впрочем, похоже, что это отношение все-таки придется пересмотреть, ибо альтернативой является сначала превращение Кореи в страну стариков, а потом и стремительное сокращение корейского населения. Однако, скорее всего, потребуется время для того, чтобы это печальное обстоятельство было в полной мере осознано как теми, от кого зависит принятие соответствующих политических решений, так и широкой публикой. Пока корейцы отчасти находятся в некоторой растерянности, а отчасти — продолжают верить в то, что рождаемость каким-то чудом удастся вернуть на прежний уровень.
Автор — профессор университета Кукмин (Сеул)