23 ноября на телеканале «Культура» состоится премьера авторской программы писателя, критика и литературоведа Игоря Золотусского «Книги моей судьбы», приуроченная к его 85-летию, которое он отпразднует 28 ноября. В передачу вошли воспоминания автора об известных русских писателях, с которыми он встречался и дружил, а также о книгах, которые повлияли на его личность. В интервью «Известиям» Игорь Золотусский рассказал о книгах, повлиявших на его судьбу.
— Передача называется «Книги моей судьбы». А вообще книга может изменить судьбу?
— Книга не может изменить судьбу. Судьба — это суд Божий, все решает Господь. Но книга может изменить человека. Я убедился в этом на собственном опыте.
— Какие же книги изменили вас?
— Это четыре книги, каждой из которых посвящен отдельный выпуск передачи: «Гадкий утенок» Ганса Христиана Андерсена, «Гамлет» Уильяма Шекспира, «Ревизор» Николая Гоголя и «Дон Кихот» Мигеля де Сервантеса.
— «Гадкий утенок», видимо, воспоминание из детства?
— Да, ведь оно у меня было тяжелым: отца и мать арестовали как врагов народа, и я чувствовал себя как раз гадким утенком. Отца забрали, когда мне было 6 лет, а мать спустя 4 года, когда мне исполнилось 10. Я присутствовал при обоих арестах. Поэтому мне и близок стал «Гамлет» — во мне тоже накапливалось желание отомстить, и я, как Гамлет, размышлял над тем, как осуществить месть. Но у меня не было мысли пролить чью-то кровь, тем более что людей, ответственных за страдания моих родителей, было бесчисленное множество. Но передо мной, как перед Гамлетом, тоже стоял вопрос — что сделать? И я понял, что должен сделать что-то хорошее. Должен прославиться и состояться, чтобы обелить нашу фамилию и репутацию моих родителей.
— А чему вас научил Гоголь?
— Многому, и в первую очередь — милосердию. В молодости я был максималистом и человеком жестким, ведь после ареста родителей я прошел детскую тюрьму, а затем детдом. Хотя у меня было две родных тетки, к которым меня привозили милосердные чекисты, чтобы я остался с родными. Но у одной тетки дочь работала в Министерстве иностранных дел, а вторая сама была членом партии, ну они и отказались меня забирать: сын врагов народа был не нужен. Тюрьма и детский дом ожесточают человека, и эта ожесточенность жила в моей душе. Но меня спасли память о счастливом детстве — и Гоголь.
— До ареста родителей ваше детство было счастливым?
— Да, я был дитя любви — родители меня очень любили, а я их. Мой отец был разведчиком, причем сразу по окончании Академии Генерального штаба уехал за кордон. А мама моя была простой медсестрой, но при этом прекрасно воспитанной женщиной, много читала, в том числе и мне. Например, когда я болел, она читала мне «Войну и мир». Музыка толстовского слова во мне осталась навсегда. Кстати, отец даже под пытками в Лефортово не подписал ни одной бумаги против себя, и его потом освободили по амнистии. Он умер в 1967 году, и в этот же год в мою жизнь вошел Гоголь. Сначала я обратился к нему просто как литератор, который хотел понять его искусство. Затем углубился в его жизнь, изучал его рукописи. Десять лет я писал о Гоголе книгу, которая потом вышла в знаменитой серии ЖЗЛ. Он меня многому научил, позволил мне подняться над собой прежним. Большинство же думает, что люди в «Ревизоре» — мелкие и ничтожные, над которыми надо смеяться. А ничего подобного. Гоголь сам говорил: «Мой смех светел». Да, он смеется над этими людьми, но и жалеет их одновременно.
— Последняя книга цикла — «Дон Кихот»...
— «Дон Кихот» — это финал жизни, как и у меня. Ведь Дон Кихот — это воплощенная любовь к людям. Кроме того, Дон Кихот был не просто каким-то полупомешанным дворянином, но одним из умнейших людей своего времени: он знал науки, поэзию, военное дело, историю. Книга кончается тем, что Дон Кихот, который мечтал сокрушить зло, приходит к смирению перед жизнью. Ведь и Гоголь говорил, что искусство есть примирение с жизнью. Его правоту подтверждает «Дон Кихот» Сервантеса. Так и я заканчиваю свою жизнь — в смягчении. И во многом — благодаря этим книгам.
— Но сейчас отношение к книгам в обществе изменилось. Многие вообще их не читают…
— Конечно, в массе своей люди охладели к литературе. И я бы хотел пожелать нашим зрителям, чтобы они вернули книги классиков в свои квартиры, где те когда-то стояли в книжных шкафах. Но это зависит и от родителей, которые сейчас заняты только выживанием, и от школы, которая практически уничтожена. Из школы сегодня изъяты гуманитарные предметы, влияющие на душу детей. Надо восстанавливать то, что было разломано за последние годы, и только тогда люди обернутся к книгам. Ведь раньше наверху вертикали ценностей русского человека был идеал, а внизу — быт. А сейчас эта вертикаль перевернулась: наверху выгода, успех, карьера, а всё остальное, включая культуру, — внизу. Это страшно. И чтобы возродить русскую духовную вертикаль, потребуется много лет.