— Наши потери — 20 раненых и шесть больных. Ранения в основном легкие. Ушибы и гематомы, — докладывает один спецназовец-беркутовец с закрытыми бронежилетом знаками отличия на погонах и спрятанным под маской лицом — другому, не отличимому от него. — Болезней тяжелых нет. Простуда.
За спиной у докладывающего — три длинные шеренги бойцов в шлемах и со щитами. Перед ним — дымящееся мусорное поле, еще недавно бывшее нарядной главной площадью украинской столицы. На другом его конце укрепляют баррикады оппозиционеры. Большую часть укреплений они были вынуждены оставить в ходе боев во вторник. Подвоз же арматуры, дров и прочих вещей, годящихся для строительства новых, серьезно затруднен милицейским оцеплением, останавливающим каждую машину, направляющуюся в центр города.
Милиционеры используют ту же тактику. Выставляют кордоны из закрытых щитами бойцов и закидывают противника теми же булыжниками и «коктейлями Молотова». Кроме того, у них есть еще резиновые пули и светошумовые гранаты. Правда, последние, как оказалось, уже не являются милицейским эксклюзивом.
Действительно, испытав на себе ошеломительное действие этого вида оружия, протестующие наладили кустарный выпуск его аналогов, взяв за основу петарды и фейерверки. Взрыв такой самоделки не так эффективен, как фабричного продукта, но милиционерам доставляет немало беспокойства.
Про своих бывших подчиненных, находящихся по другую сторону баррикад, Луценко говорит с несколько даже утрированным презрением. Они для него — «предатели и палачи, которым нет и не будет прощения». Хуже оппозиционер говорит лишь о Януковиче, которого лично обвинил в организации бойни на Грушевского и Крещатике.
Экс-министр велит оппозиции не сдавать майдан и уходит. Он здесь явно не самый желанный гость — уличный протест давно уже отмежевался от кабинетного, а после милицейской атаки во вторник практически растворил в себе ту часть оппозиции, которая хоть отчасти прислушивалась к официальным противникам властей.
Это в январе и декабре со сцены майдана тех, кто стоял на баррикадах на Грушевского и закидывал «Беркут» булыжниками, называли провокаторами и врагами революции. После того как те баррикады с боями отдали, радикалы перебрались поближе к той самой сцене, откуда теперь раздаются призывы держаться до конца и не жалеть ни себя, ни врага.
— Я готов умереть, если прикажут. Если надо умереть за страну — умру, — говорит сердобольным горожанам, принесшим очередную партию теплых носков, солдат лет 18, наверное, не осознавая, что буквально слово в слово повторяет многократно произнесенные по ту сторону баррикад клятвы.