— Член комитета Совета Федерации по социальной политике Валентина Петренко на днях заявила, что в России из 6,5 тыс. усыновленных в прошлом году детей 4,5 тыс. вернули обратно в детдома. Правда ли это?
— Это заблуждение. К сожалению, нам еще нужно бороться с невежеством, особенно тех, кто занимается детьми, нельзя заявлять цифры, не зная их.
Действительно, усыновленных детей у нас 6,5 тыс. Но мы-то всегда говорим о четырех формах семейного устройства: на 1 сентября 2013 года передано в семьи 48 536 детей. А по оперативным данным Министерства образования и науки, до конца года найдут семью еще свыше 17 тыс. детей. Итого — почти 70 тыс. человек.
Если говорить о возврате именно усыновленных детей, то из 6,5 тыс. человек возвращено всего 75, среди них трое — иностранными семьями.
Несколько тысяч возвращенных детей — но не 4,5 тыс., как было заявлено, — это дети, возвращенные из-под безвозмездной опеки (форма семейного устройства детей). Например, когда бабушка берет осиротевшего внука, но не может с ним справиться и возвращает обратно под опеку государства.
4 декабря состоится заседание общественного совета по делам детей. Мы решили, что отныне будем делать памятки каждому чиновнику, чтобы, прежде чем выступать, он понимал, о чем говорит. Невежество — основная проблема, которая подрывает нашу работу: надо знать и называть честные цифры.
— Почти год прошел с момента принятия «закона Димы Яковлева». Что изменилось без американского усыновления?
— Мы за этот год ничего не потеряли, скажу больше — только приобрели. В 2013 году рост количества детей, усыновленных россиянами, составляет почти 7%. В России много регионов, которые уже давно, более трех лет назад, отказались от иностранного усыновления. Это Алтай, Тыва, Хакасия, Адыгея, Дагестан, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Чечня, Орловская, Белгородская, Ульяновская области и Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский и Чукотский автономные округа.
У нас впервые за последние годы появилась очередь за приемными детьми. На 1 января 2013 года почти 20 тыс. российских граждан хотели взять на воспитание детей-сирот. Пять лет назад этого даже представить было невозможно!
— В СМИ говорят о том, что многие дети из тех, кого хотели усыновить за границу, умерли в России.
— Это большая и бессовестная спекуляция. В марте 2013 года был вброс информации, что в Нижнем Новгороде умер ребенок из числа тех, кто должен был уехать в Америку. Мы тогда заставили губернатора создать комиссию и найти этого ребенка. Комиссия работала две недели. Нашли троих детей, которых в 2012 году смотрели американцы. (Все встречи иностранцев с ребенком записываются в его личном деле.) Это были две девочки с синдромом Дауна и один мальчик с ВИЧ-инфекцией. Но все трое живы. Более того, одна девочка уже находится в русской семье. О чем тогда идет речь? О провокации, невежестве, информационной войне? Или о бесстыдстве и спекуляции на детском несчастье?
— И часто вам приходится развенчивать слухи?
— Вы наверняка слышали, что в России 2 млн беспризорников. Была такая утка-спекуляция. Авторитетно заявляю: эта цифра взялась ниоткуда. Нам долго внушали, что в нашей стране миллионы беспризорных детей. Потом нам говорили, что у нас миллионы сирот (около 2–2,5 млн). В реальности всё не так. Да, у нас 643 757 сирот. Большая часть из них живут в замещающих семьях — усыновлены, в приемной семье, на патронате и под опекой. В детских домах находится 107 тыс. детей. К концу года эта цифра станет еще меньше. Я не даю оценки, много это или мало, но когда оперируешь цифрами, неплохо было бы их проверять.
— 643 тыс. — тоже много для нашей страны.
— У нас в последнее время сложилась тенденция, когда органы опеки всё больше и больше лишали родителей их родительских прав. В один момент цифра достигла критического порога в 100 тыс. родителей, лишенных прав, в год. А у этих взрослых как правило по два, три или четыре ребенка. И каждый год появлялась целая армия детей, которых изъяли по решению суда. Я поставил задачу переломить эту ситуацию, нам это удалось. К сожалению, есть еще одна не очень радостная цифра: у нас больше 80% детей в детдомах — сироты при живых родителях, так называемые социальные сироты. Вот это настоящая беда.
— Это халатность органов опеки или ювенальная юстиция в действии?
— У органов опеки сложился стереотип, что с родителями не стоит возиться, государство вырастит детей. Моей задачей было сместить этот акцент. И теперь у нас растет число случаев, когда детей возвращают из детдомов родителям.
За шесть лет у нас на 50,7% выросло число людей, восстановленных в родительских правах. Конечно, сложнее работать с родителями, но это дает лучший результат.
— Что же делать?
— Нужна ранняя профилактика сиротства. Например, выявление на ранней стадии неблагополучных семей, когда еще преступление против ребенка они не совершили, а только перестали работать, стали пить, наркоманить и вести асоциальный образ жизни. Субъекты федерации, где раньше других запустил программы профилактики, а это Тюмень и Краснодар, уже серьезно улучшили ситуацию в регионе.
— Давайте вернемся к «закону Димы Яковлева». Назовите цифры, сколько до этого закона иностранцы в год усыновляли детей-инвалидов?
— Получилось так, что за последние три года, когда мы перед Америкой и мировым сообществом начали ставить острые вопросы, в три раза сократилось иностранное усыновление. Хочу отметить новую тенденцию: всё больше российских граждан стали усыновлять детей-инвалидов.
В 2011 году иностранные семьи забрали 176 детей инвалидов, из них американские семьи — 89 детей-инвалидов. Русские же семьи на все четыре формы семейного устройства (усыновление, опекунство, приемная семья, патронат) забрали 1175 детей. В прошлом году еще больше.
Долгие годы 25% всех российских детей, вывезенных в Америку, забирались из Санкт-Петербурга. Но в 2012 году ситуация изменилась, американцы забрали только двух детей-инвалидов из Северной столицы, а русские там же — 13 детей. В целом американцы больше 6% инвалидов не брали никогда, а брали от 0 до 6 лет здоровых и востребованных ребятишек. Это очень прибыльный бизнес. Теперь все наши дети остались здесь, и американское усыновление закончено.
— Что делать больным детям, если в России для них нет нужной помощи?
— Мы обязаны обеспечить детей медпомощью, в том числе за счет государства за границей. Но без обязательного усыновления. Мы вместе с Министерством здравоохранения составляем реестр детей, которые нуждаются в лечении за пределами России. Сделаем всё возможное, чтобы каждый ребёнок получил квалифицированную помощь.
— Сколько усыновленных детей-сирот погибает в год в России и за границей? Есть такая статистика?
— За последние 20 лет в российских приемных семьях погибли 12 детей, а в американских — 20.
— Как часто детей возвращают из приемных семей у нас и за границей?
— У нас ежегодно возвращают несколько тысяч детей, в 2009 году цифра была катастрофической — 8 тыс. человек. А за последний год — около 3 тыс. Я уже говорил, что в основном это дети из-под безвозмездной опеки от родственников.
В США не приживаются в приемных семьях около трети детей. От этого и возникают интернет-биржи, где фигурирует 25–30 тыс. детей (по данным американских журналистов).
— Сколько русских детей находится в американских семьях?
— Впервые в июне этого года в Вашингтоне мне вручили список виз на детей, вывезенных из России, — официально 61,625 тыс. человек. По неофициальным данным, их больше 100 тыс. Часть из них была вывезена нелегально. Без статуса, без документов, живут в американской семье без каких-либо прав.
Лучшее подтверждение моих слов — расследование журналистов Reuters, которые вскрыли работу незаконной биржи. МИД России вручил ноту Госдепу США, потребовал отчета. Однако Госдеп отвечает, что биржа была, но преступления там нет и дела заводиться не будет. А я точно знаю, что несколько русских детей передавались в семьи педофилов, где их втягивали в сексуальную эксплуатацию. Например, Мэтью Манкузо, издевавшийся над Машей Ященковой из Ростова. За что он и был осужден на 30 лет тюрьмы.
Из этих 25–30 тыс. детей, которые кочевали по этой интернет-бирже, мы точно знаем о 26 русских подростках, а их там, поверьте, много больше.
Могу ответственно заявить, что в России «чайлд-брокеров», торгующих детьми, нет и не будет!
— Есть ли у нас успешные примеры профессиональной приемной семьи?
— Примеров множество. У нас профессиональная приемная семья существует в социальных деревнях: четыре деревни SOS, деревня фонда «Виктория» во Владимирской области (ее курирует банк «Уралсиб»), социальная деревня в Шелехове в Иркутской области, социальная деревня в Гатчине Ленинградской области, ее опекает и содержит фонд «Ключ» совладельца нефтетрейдерской компании Gunvor International президента хоккейного клуба СКА (Санкт-Петербург) Геннадия Тимченко.
Сейчас еще одна строится в Подмосковье, кстати, деньги на строительство, 800 млн рублей, дал вице-президент ОАО «Лукойл», основной акционер и председатель совета директоров футбольного клуба «Спартак» Леонид Федун.
В таких деревнях работают профессиональные приемные родители.
— А сколько профессиональные родители, отобранные по конкурсу, получают за воспитание приемных детей?
— Выплаты очень разные. Фонд или государство платит им зарплату, и плюс они получают пособие за каждого приемного ребенка от государства. Например, в Москве эта сумма 21–22 тыс. рублей в месяц, плюс сезонные надбавки, плюс в натуральной форме. Во Владимирской области — 6–6,5 тыс. рублей, в Краснодаре — 20 тыс. рублей выделяется на содержание одного ребенка в семье. А в детдоме ребенок обходится государству гораздо дороже от 60 тыс. до 200 тыс. рублей в месяц.
Получается, что платить деньги профессиональным приемным родителям в три раза выгоднее. Еще и социальный результат выше. Когда мы эти данные получили, то убедились, что мы на правильном пути.
— Какие регионы справляются с проблемами сиротства, а какие наоборот?
— Если говорить о базовых вещах — количество детей, находящихся в детских интернатных учреждениях, количество брошенных, отказников, а также детей, возвращенных из приемных семей, — то получается, что в лучшей зоне Тюмень, Краснодар, Калужская, Липецкая Белгородская, Курская области, Пермский край, Кемерово.
В то же время тяжелейшая ситуация в Забайкальском крае, в Тверской и Амурской областях. В этих регионах растет количество детских домов. И им, вместо того чтобы закрывать детские дома, приходится думать о строительстве новых. Кроме того, имеющиеся дома нуждаются в ремонте. В Забайкальском крае 15 детских домов, и большая часть из них нуждаются в ремонте — учреждения имеют 90% износа.
— Часто как пример региона, где нет брошенных детей, называют Чечню.
— То, каких результатов в этом деле добился Рамзан Кадыров, я называю чеченским социальным феноменом. Это единственный регион, в отчетности которого видно, на что потрачена каждая копейка. Я не знаю других руководителей регионов, которые были бы столь же эффективны.
— Но, насколько известно, у вас с главой республики были проблемы.
— У нас были сложные отношения в 2010 году, когда мы провели инспекцию СКФО (Северо-Кавказского федерального округа).
Мы проинспектировали все детские учреждения и дали рекомендации. Тогда там была сложнейшая ситуация с детьми-инвалидами. Мы раскритиковали работу местного Дома ребенка. Однако уже через год в республике появился один из лучших в России реабилитационных центров.
В Чечне вообще, надо сказать, на данный момент остался один интернат, в него в течение года определяют детей, которые остались без попечения родителей. Хочу оговориться, что даже в самом благоприятном регионе выявляются дети-сироты. Так вот, в республике они сразу же устраиваются в семью. Поэтому там ноль детей-сирот и отказных нет.
— Когда удастся в стране ликвидировать проблему сиротства?
Судя по динамике устройства детей в российские семьи, это произойдет через 7–8 лет.