Режиссер Дмитрий Завильгельский («Наука и жизнь Александра Ермакова», «Химики») приступил к съемкам документального фильма о будущих нобелевских лауреатах. С лауреатом международных кинофестивалей и создателем киноклуба Filmdoc.ru встретилась корреспондент «Известий».
— Как вам удалось вычислить потенциальных нобелиатов?
— Мы с астрофизиком и популяризатором науки Сергеем Поповым взяли семь проблем в современной науке, решение которых даст абсолютно новый прорыв знаний. И выяснили, кто ими серьезно занимается. Это проблемы атомной физики и астрофизики. Например, есть гипотеза о существовании темной материи, гравитационное излучение. Люди, которые это откроют, автоматом получают Нобелевскую премию.
— Согласие будущих героев у вас уже есть?
— Мы как раз находимся в стадии поиска персонажей. Я объездил все институты главные: в Дубне, МИФИ, МГУ. Среди персонажей — профессор Государственного астрономического института имени Штернберга Валентин Руденко, Олег Смирнов из Дубны. Драматизм ситуации в том, что ученые, занимающиеся этими задачами, идут на колоссальный риск. Они могут потерять жизнь впустую. У нас уже есть много «сбитых летчиков», которые всю жизнь занимались проблемой темной материи. Они стали профессорами, но так и не решили эту проблему. Вопрос, почему молодой человек этим занимается? Можно ведь заниматься чем-то спокойным, расти в плане карьеры. А есть высокая планка: тратишь всю жизнь, пытаясь ее достичь.
— Почему вы снимаете фильмы именно об ученых?
— Все мои герои в какой-то степени мои однокурсники. Я учился на факультете почвоведения МГУ, потом поступил на Высшие режиссерские курсы.
— О биологе Александре Ермакове вы сняли фильмы «Наука и жизнь Александра Ермакова», «Возвращение Александра Сергеевича» и «Химики». Он же стал прототипом главного героя романа Антона Уткина «Дорога в снегопад». Как по-вашему, кому лучше удался портрет ученого?
— Антон, как истинный художник, пишет собирательный образ: там от Александра Сергеевича одна страничка осталась. Антон берет ногу Ермакова, туловище свое, и так далее. В романе он использовал только внешнюю канву: герой работает в Шотландии, занимается определенной научной проблемой. Остальное — обобщенный портрет потерянного для России поколения 40-летних. В романе есть фраза, которая запала мне в душу: «Нам сорок лет, а мы ничего не можем». Видимо, это связано с 1990-ми. Тогда лучшие люди либо уехали из страны, либо не смогли себя найти: вместо того, чтобы заниматься важными вещами, им пришлось просто выживать.
— Кому было легче — писателю или режиссеру?
— Всегда проще писателю, он может что-то выдумать, соткать образ героя из десятка друзей. А документальное кино действует в рамках того, что видит камера. Я не могу заставить героя делать то, что мне нужно. К примеру, не могу заставить Александра Сергеевича жениться.
— Могут ли вас заинтересовать более медийные темы? Например, недавно учредили миллионные премии для физиков и биологов.
— Темы могут быть разные. Но главное — это человек. Если интересен человек, будет и документальное кино.
— Как герои реагируют на вашу работу?
— Эти люди очень закрытые, с кондачка к ним не подъедешь. Один из моих персонажей, химик, лауреат президентской премии Алексей Бобровский говорит, что посылает всех корреспондентов на три буквы, когда его просят сняться. Потому что ни в одной передаче не смогли адекватно представить его научные труды. Телевидение искажает реальность, а документалисты пытаются ее правильно подать.
— Можно сказать, что вы продолжаете славную советскую традицию научно-популярных фильмов?
— Научно-популярное кино исчезло как жанр. Его пытаются возродить, но конкуренции с «Дискавери» не выдерживают. Раньше была целая студия «Центрнаучфильм», школа Згуриди. Чтобы снять документальный фильм, выезжала группа из восьми человек — водитель, осветитель, ассистент осветителя, оператор, ассистент оператора, режиссер, ассистент режиссера и директор. Сейчас я выезжаю один. У меня в машине есть свет, камера. Работаю как оператор не потому, что у меня какие-то амбиции. Есть очень крутые операторы документального кино — Ира Уральская, Саша Вдовин, Алишер Хамидходжаев, Паша Костомаров. Я, конечно, могу их попросить помочь, но это будет неправильно: за работу надо платить.
— А западные фильмы?
— Есть документальный фильм нашей бывшей соотечественницы Екатерины Еременко «Чувственная математика». Но там не было задачи просветительской, задача была показать людей, которые этой профессией занимаются. Вообще, во ВГИК очень редко попадают люди с научным прошлым. Так вышло, что я открыл этот жанр, поскольку стал снимать своих однокурсников.
— Не планируете снять картину о математиках?
— У документалистов такие правила — не заходить в чужие темы: а математика как раз тема Екатерины Еременко. Хотя я был первым, кто дозвонился до Григория Перельмана. Объяснил ему, что я не журналист, а документалист. Мы нормально с ним поговорили, но он ответил: «Мне это не нужно». Конечно, если бы мне сейчас позвонил Перельман, и сам предложил снять о нем кино, я бы подумал.