В павильоне центра современной культуры «Гараж» на территории Парка культуры и отдыха им. Горького разворачивается «Музей всего». Это проект англичанина Джеймса Бретта — с 30 августа по 2 сентября, а также с 6 по 9 сентября он собирает «портрет современного российского непрофессионального искусства». К участию приглашаются все, кто творит без специального образования: домохозяйки, бизнесмены и строители с «художественными хобби», жильцы домов престарелых, аутисты, бомжи. О будущей выставке, судьбе работ и встреченных в городах России художниках Джеймс Бретт рассказал корреспонденту «Известий».
— Как экспонаты попадают в ваш музей?
— Большинство наших авторов не выходят в интернет, не пользуются электронной почтой, зато читают газеты. Надеюсь, мы найдем «художника № 1» благодаря вашей публикации. Наш проект — не «про искусство», а «про коммуникацию». Наши художники могут неделями не выходить из дома, но кто-то из соседей заметит их и подсунет вырезку из газеты под дверь.
— Ваш метод сработал в России?
— Мы уже побывали в Екатеринбурге, Казани, Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге. То, что нам приносили, — всегда интересно, а иногда восхитительно.
В Екатеринбурге я встретился с главой филиала Государственного центра современного искусства города Алисой Прудниковой. «Как хорошо, что вы к нам приехали, Джеймс, — сказала она. — Покажите, что вы привезли из Лондона на». Я ответил: «У нас пустой фургон. Экспозиция целиком создается на месте». Она побледнела и начала куда-то звонить. Потом был грандиозный успех. Мы расположились у реки, получился пикник, расслабляющая атмосфера, многие рисовали на свежем воздухе.
Один из тамошних уличных портретистов — правнук раввина, он интересовался каббалой, и когда он рисует, то «соединяется с мирозданием», делает ваш «космический» портрет, одновременно изображает то, что внутри и снаружи. Когда его спросили, что он делает, он горделиво ответил: «Вывожу современное искусство на улицу».
В Казани идолом одного художника-любителя стала София Ротару. Портреты прекрасны, среди них нет двух одинаковых. Например, певица была изображена на поле рядом с первым президентом Татарстана, а еще на картине были комбайн и дедушка художника. Будь он художником-концептуалистом, он был бы на коне и продавался за большие деньги. Но он очень скромный парень, строитель, рисование — это его хобби.
— Среди ваших авторов — не просто любители, но и те, кого называют маргиналами?
— Нам приносят рисунки бездомных и аутистов, приходят одинокие старушки. Мы приходим в студии, где рисуют необучаемые люди. Они не могут разговаривать, но рисование — тоже способ что-то сказать, и они рисуют гораздо лучше других.
— Как вы отбираете работы?
— Мы приезжаем с пустым фургоном, в одной его части располагается жюри (это местные художники и кураторы), в другой — отобранные работы. К концу дня фургон полон. Тогда мы выходим наружу. Когда все заполнено внутри и снаружи — это выставка-портрет современного искусства именно этого города. Уникальных художников мы приглашаем принять участие в финальной выставке в Москве. Что-то может уехать и в лондонскую коллекцию.
— Ваш музей — музей всего, стало быть, вы принимаете не только живопись?
— Несут скульптуры, самодельные книги, резьбу, вышивку... Иногда огромные холсты, иногда зеркала. Если вы принесете целую стену — мы примем. Лучше всего, когда инсталляция вписана в среду и превращает квартиру в уголок другого мира. Конечно, это трудно перевозить, но мы найдем способ, как показать это произведение. Иногда мы принимаем даже философские концепции. В Нижнем Новгороде пришел человек с теорией мирового разума — принес свои книги, диаграммы. Произведением искусства был он сам и его идея. Мы помогли ему снять фильм, чтобы презентовать это.
— Что будет с работами после выставки?
— Все без исключения попадают в каталог. Мы все возвращаем, но некоторые работы достойны мирового турне с нашим музеем, и мы договариваемся с их авторами.
— Есть ли у музея свое здание и постоянная коллекция?
— В Великобритании музей существует с 2009 года. Мы делали выставки на огромной территории, у нас было прекрасное старинное здание, но менять площадки интереснее. Нас принимали в Турине, в галерее Тейт в Лондоне, а в октябре мы собираемся в Париж. Когда работы путешествуют, их видят больше людей. Наши выставки посетили более 300 тыс. зрителей. Музей с отдельным зданием и постоянной коллекцией — древняя идея, а мы живем в эпоху перемен и интернета. Наш формат дает больше возможностей.
— Культуры Европы и России заметно отличаются. Творчество любителей это отражает?
— О да, русская душа невероятно таинственна. В Санкт-Петербурге художник-бизнесмен, «крепкий орешек», рисует апокалипсис — видения будущего. Он вырос в русской православной традиции, но на него сильно повлияли дохристианские верования Руси. В Казани к христианству и язычеству добавляется ислам, а всюду — русский мистицизм. Кроме того, здесь своя история ремесел, традиции изготовления арт-объектов — даже если это расписная дверь в крестьянском доме. Плюс иконопись. В Европе этому аналогов нет.
— А что обычно приносят в Европе?
— Нет никакого «обычно». Художник с аутизмом страдал расстройством поведения — часто даже попадал в тюрьму. Но когда он стал переносить свой странный мир на бумагу, все наладилось. Другой художник принес детализированные сцены группового секса: очень красиво, но это порнография, а ему 86 лет. Его партнер умер, бизнес развалился. С нами у него появилась возможность рассказать людям об очень интимной, но важной для него вещи, хотя мы и не стали выставлять это при детях.
— Ваш музей — проект некоммерческий?
— В Великобритании — да. Вход свободный, хотя и стоит ящичек для пожертвований, и от правительства мы денег не берем, ищем благотворительные фонды. Иногда устраиваем благотворительные аукционы и выставки, художники получают гонорары.
Мы имеем успех, и, я думаю это классно и надо повторить. Если художники и зрители перестанут приходить — брошу. Но пока причин для беспокойства нет.