Показом фильма «Ходорковский» в Москве открылся фестиваль «Артдокфест». В этот вечер толкучка в «Художественном», пожалуй, превысила по плотности ту, что наблюдалась на премьере «Высоцкого». Столкновение в декабрьском кинорепертуаре двух фильмов, в название которых вынесено имя реального человека, возникло, конечно, непреднамеренно, но выглядит символично — как свидетельство острого дефицита личностей, способных на роль в истории.
На протяжении двух часов немецкий режиссер Кирилл Туши, по возможности сохраняя беспристрастность, пытается понять: что же на самом деле произошло в истории с экс-главой ЮКОСа. И в финале фактически признается, что понимания не достиг.
Режиссер работал над проектом пять лет, записал несколько десятков часов интервью, обращаясь за комментариями к самым разным людям — политикам правого толка, соратникам Ходорковского, его бывшим коллегам, зарубежным консультантам, наблюдателям со стороны.
Политики в большинстве своем от разговора уходили («А это что, из области нанотехнологий?» — отреагировал на вопрос о Ходорковском Чубайс), соратники охотно делились наболевшим. В основном, конечно, те, кто сейчас на ПМЖ за границей. Рассуждая о причинах ареста, приводили версии, уже хорошо известные: обещал президенту не лезть в политику, но полез. Был высокомерен. Люди из властных структур позарились на преуспевающую компанию.
Недостатка в объяснениях нет. Но вот когда речь заходит о другом вопросе, почему Ходорковский дал себя арестовать, когда власть намекала, что достаточно эмиграции, — сколько-нибудь стройной версии не излагает никто. Ведь такая версия не может возникнуть без попытки анализа самой личности Ходорковского. Но именно этого в фильме и нет.
«На рубеже девяностых и «нулевых» он изменился: сбрил усы, поменял очки», — констатирует Туши. Про усы и очки все могли заметить и так. Особенно учитывая манеру Ходорковского ходить без охраны, стоять в очереди в продмаге, кататься с дочкой в лесу на велосипеде и проч. «Он говорил, что, если захотят грохнуть, никакая охрана не спасет», — объясняет пренебрежение нормами олигархической безопасности бывший министр Сабуров.
Но вот что должно было произойти с человеком, чтобы он из парубка-комсомольца превратился в интеллектуала с вдруг проступившим внешним сходством со Стивом Джобсом, — об этом в фильме ни слова. И не потому, что автора это не интересует, просто тема для него оказалась закрытой. Возможно, одна из причин — попытка рассмотреть все с близкого расстояния. Не делая шага назад, который мог бы открыть более широкую панораму. Фон, на котором развивались события.
Вот, например, Туши снимает в возникшем в 1990-е поселке топ-менеджеров ЮКОСа «Яблоневый сад». «Дома опустели, но обслуга все содержит в идеальном порядке. И даже меняет воду в бассейне, на случай если вдруг вернется хозяин», — комментирует режиссер.
Но если бы он, выйдя за высокий забор, нашел кого-нибудь из местных жителей, они могли бы рассказать, как в годы, когда компьютер еще был в диковинку, среднюю школу в Жуковке оборудовали компьютерами. Но вскоре исчезла и сама школа, и яблоневый сад при ней, и лес за яблоневым садом — уступив место тому самому коттеджному поселку с поэтическим названием. Детям же пришлось ходить в школу за несколько километров, причем путь лежал в гору, которая зимой превращалась в каток.
Абсолютное пренебрежение к людям, «населению» — то, что всегда роднило российский олигархат с властью. Возможно, и это тоже имел в виду «поздний» Ходорковский, когда говорил, что крупный бизнес не меньше, чем правительство, в ответе за происходящее со страной.
Тема ответственности в какой-то момент возникает в фильме, но тут же исчезает, забалтывается, тонет в море интервью. «То, что сделал Ходорковский, похоже на шахматный гамбит. Когда жертвуют ферзем, чтобы спасти всю партию», — говорит в фильме кто-то из иностранных консультантов. И это, наверное, самое приближенное к сути происшедшего высказывание. Которое, впрочем, все равно оставляет вопрос: что именуется в данном случае «партией» — проигранное судебное разбирательство или жизнь, уходящая в бесконечность?