В рамках фестиваля «Французское кино сегодня» в Москве побывала суперзвезда французского кино Кароль Буке. На пресс-конференции мадам Буке представила свой новый фильм — мелодраму Андре Тешине «Неоконченный роман». В российский прокат лента выйдет в феврале следующего года. О фильме и не только актриса рассказала «Неделе».
— В «Неоконченном романе» вашу героиню упрекают в том, что в нее влюблены все окружающие, но сама она на любовь не способна. Вы думаете, это участь всех красивых женщин — слышать подобное?
— Как и во всех клише, в этом тоже есть элемент истины, но много и надуманного. Если человек красив от природы и сохраняет гармоничный вид, всем кажется, что он больше защищен в жизни, не подвластен боли. И вообще, ему легче, чем остальным. Но ведь это только форма носа, глаз, бровей, а они мало что решают. Это то, как его видят окружающие, но может быть совсем не тем, как он воспринимает самого себя.
— Вам самой в жизни приходилось слышать такой упрек?
— Да, мне говорили подобные вещи. Но лучше поговорим не обо мне, а о моей героине, которую в этом обвиняют. Я думаю, этот упрек совершенно несправедлив. Потому что она женщина огромного мужества, которая каждый раз бросает все, лишь бы идти за теми, кого любит. Она отрицает свою жизнь ради других. Это человек огромной щедрости и совершенно беззаветной любви к окружающим. И как раз она-то и есть самое хрупкое и уязвимое существо из всех. Но именно потому, что жизнь бьет ее, не оставляя видимых следов на внешности, кажется, что она защищена броней — броней своей красоты. Но ведь это такой поверхностный взгляд.
— В картине одна из героинь оставляет дочь и мужа ради свободной жизни. Ваша мама тоже ушла из дома, когда вы были совсем маленькой. Вам было сложно играть в фильме с таким сюжетом?
— Конечно, эпизоды личной жизни составляют наше существо, но это вовсе не означает, что я все время отталкиваюсь от них, когда выстраиваю роль. В моей жизни было много и хорошего, и плохого, но из этого не следует, что, работая над образом, я составляю полный перечень своих бед: значит, так — этого мне не дали, материнской любви я не получила, это было не так, то было не эдак… Наоборот, работая над ролью, я абстрагируюсь от себя. Я думаю только о том, что произошло с этим конкретным человеком — пусть вымышленным — и какие эпизоды из его жизни повлияли на его поведение. А вне экрана я стараюсь хранить в памяти побольше хорошего и веселого и поменьше того, что причинило мне боль.
— В новой картине вы вновь играете красивую роковую женщину. Вам никогда не хотелось «сбежать» от своей внешности и сыграть урода или хотя бы женщину, на которую никто не обращает внимания?
— Какая же я красивая в этом фильме?! Я там ненакрашенная, непричесанная, одетая черти как! Другое дело, что какой-нибудь другой режиссер, не Андре Тешине — который бы не так любил этот тип женщин, не так любовался ею, ее мужеством, красотой, пластичностью — снял бы меня по-другому. Потому что даже в одном и том же гриме и в одной и той же ситуации можно либо совершенно уничтожить человека, либо показать его внутренний свет. А Тешине сделал все для того, чтобы максимально приблизить мою героиню ко мне реальной — мне там 52 года, я без грима — такая, какая есть. Невозможно придумать персонаж, который бы полностью был противоположен моему человеческому существу, той внешности, которую дала мне природа. Я все-таки должна использовать свои козыри, что мне были даны, и как-то развернуть их, чтобы быть другой. Но где-то есть поле для маневра, а где-то нет. Конечно, есть роли, которые мне хотелось бы сыграть. Например, колдунью в «Белоснежке» — потому что это роль сложносоставная, композиционная, ее можно обыгрывать с помощью грима. А еще мне хотелось бы быть Медеей.
— Которой из них — той, что у Еврипида или той брошенной женщиной, что у Аннуя?
— Нет-нет, я бы хотела быть Медеей Еврипида, героиней греческой трагедии!
— А какую бы роль вы никогда не сыграли?
— Красную Шапочку. Или ту же Белоснежку. Не хочу играть миленьких, добреньких девочек. Лучше буду злой колдуньей.
— Вы когда-нибудь думали, пересматривая фильм со своим участием — «Черт побери, я все-таки хорошая актриса!»?
— (Смеется.) Бывало. Не часто, но все-таки бывало.
— Вы вместе с Павлом Лунгиным возглавляете Российско-французскую киноакадемию. Как пришла в голову мысль ее создать?
— Это была идея двух президентов — русского и французского. Но она попала в хорошие уши. Все подумали: «Действительно, почему бы не попробовать?». Но надо было разработать устав, придумать программу, план действия, кого включать в академию — этим мы и занялись. Пока что это очень хрупкая идея, предприятие, которое находится в самом начале. Мы еще только сеем. Но если у человека есть зерна, есть почва — надо сеять, а потом смотреть, что вырастет.