Роман литературоведа, прозаика Александра Чудакова (1938–2005) «Ложится мгла на старые ступени...» стал лауреатом премии «Букер десятилетия». Мариэтта Чудакова рассказала обозревателю «Известий» Лизе Новиковой о Чудакове-писателе и о его литературном наследии.
— Как реальный Александр Павлович Чудаков соотносится с героем романа «Ложится мгла на старые ступени..» Антоном?
— Общего немало. А вообще в романе много вымысла. Например, целиком, от начала до конца, «вымышлены» первая и последняя главы — «Армреслинг в Чебачинске» и «И все они умерли». Но художественная убедительность оказалась велика, и именно про эти главы говорят и пишут, что такое могло быть списано только с натуры. Но самоописание героя-автора — автобиографично. Выдуманы только некоторые фабульные звенья — для «оживления» сюжета, и поздние наши знакомые иногда спрашивали меня: «Что, у АП был до вас брак?..» — «Не успел бы — он женился на мне в 19 лет».
А самоописание оказалось, на мой взгляд, таким ярким, что наложило отпечаток на все повествование. И роман до сих пор многие называют мемуарами. Автора это огорчало.
— Насколько неожиданно было обращение к жанру романа?
— Неожиданным, наверно, для всех, кроме меня. Я с двадцати лет, слушая открыв рот его рассказы о быте маленького сибирского города, звучавшие для меня, москвички, как повествование о тридевятом царстве, буквально умоляла его писать. Не сомневалась, что получится. Я всегда ждала от него всего, говорила близким друзьям: «Саша — человек непредсказуемых возможностей». Это было для меня одним из главных его свойств. Но и я не знала, что впервые он задумался о таком романе в 18 лет. Запись в его дневнике: «История моего современника. Попробовать написать историю молодого человека нашей эпохи, используя автобиографический материал, но не давая своего портрета».
…Написать так: нам попалось несколько тетрадей из жизни Носорогова (под псевдонимом «А. Носорогов» АП публиковал статьи в курсовой стенгазете «Молодежная», которую я все пять лет редактировала. — М.Ч.) в разные годы…».
И далее — проспект романа…
— Вы писали в соавторстве литературоведческие статьи. А какое-то участие в работе над романом вы принимали, советовался ли он с вами или показывал готовое?
— Конечно, я читала все главы, много говорили о замысле — на всех этапах. Но все решала его личная творческая воля. Я лишь подбадривала его своей полной верой в успех задуманного. И когда читала готовое и хвалила — он очень радовался: знал, что я оцениваю текст вне всего привходящего, иначе просто не умею.
— Он был остроумным человеком, расскажите об этой стороне его натуры? Наверное, и Чехова недаром выбрал как тему исследований?
— Комизм был естественным свойством его речи, он его не замечал. «Потом ее мужа арестовали, она очень огорчилась», — рассказывал он. Я начинала смеяться. А он удивлялся — если играя, то самую малость: «А что? Разве нет?...».
Говорил раздраженно про увлекательный фильм по телевизору: «Смотреть невозможно! Чуть зазеваешься — реклама!»
Я говорила поэтому: «Что в твоем романе будет много очень смешного — за это я спокойна».
— Вы публикуете фрагменты его дневников. Что это были за дневники, с какими дневниками классических писателей их можно сравнить?
— Весной 1956 года, на втором курсе филфака МГУ, АП записывает: «Сегодня решил возобновить писание дневника. Долго думал над целями его. У меня нет потребности «излить свою душу», «довериться единственному другу» и т.д. Нужен он потому, что сейчас я переживаю наиболее интересное время моей жизни, и не оставить в этот период никаких записей — глупо. Это ведь чрезвычайно интересно потом будет узнать, вспомнить, чем жил молодой человек эпохи 50-х годов. Здесь будет все важное, что волнует мой ум и сердце. Хоть это и будет отнимать у меня довольно много драгоценного времени — ну и что ж!»
Но, естественно, там отпечатались пунктиром и его юношеские увлечения.
АП вел дневник всю жизнь, до последних дней, никому, конечно, не показывая и никого о том не оповещая. В советское время это было и в прямом смысле слова опасно. Для самого себя, но главное — для упоминаемых там друзей. Мы всегда имели это в виду, не раскрывали в записях полностью имена и т.п.
— Хотелось бы больше узнать о нем как о человеке: что вспомните про вашу общую молодость?
— Позвольте не отвечать.