1 января 2026 года список стран еврозоны пополнится еще одной — Болгарией. В последние годы расширение валютного союза проходит долго и тяжело: большинство новых членов, как и некоторые старые, не горят желанием присоединяться. Да и в самой Болгарии, являющейся на сегодняшний день беднейшим государством Евросоюза, перспектива восторга не вызывает. О том, почему восточноевропейские члены ЕС не любят евро и почему Брюссель стремится ввести его в как можно большем количестве стран континента, а также о цене этого внедрения для «старой Европы» — в материале «Известий».
Балканская Швейцария не состоялась
Болгария в начале текущего года стала одной из последних стран ЕС, вошедших в Шенгенскую зону. Иронично, что это произошло на фоне регулярных приостановок действия шенгенских соглашений в тех или иных государствах союза в последние годы. Следующим шагом евроинтеграции станет присоединение к еврозоне в следующем январе — и он оказывается куда менее популярным.
Когда Болгарию только принимали в ЕС в 2007 году, жила надежда на превращение страны в «Балканскую Швейцарию». Ожиданиям не суждено было сбыться: спустя 18 лет Болгария — беднейшая страна ЕС по большинству показателей: ВВП на душу населения, доле граждан за чертой бедности, средней зарплате и т. д. По многим показателям Болгария уступает даже не входящим в ЕС соседям, например, Турции. Всё это сопровождается еще и быстрым снижением численности населения: количество болгар сократилось более чем на четверть. С момента вступления Евросоюз направил в страну дотаций на €16 млрд, но практически все эти деньги достались непосредственно столице, тогда как страна за пределами Софии получила крохи.
Хотя сильного евроскептицизма в стране не наблюдается, вступление в еврозону, в отличие от присоединения к ЕС в 2000-е, не вызывает у населения большого энтузиазма. Согласно опросам, только около 20% считают, что республике нужно принимать евро в качестве национальной валюты. Порядка 40% уверены, что евро не нужно вообще, а остальные предлагают не торопиться. Вступление в зону евро с большей вероятностью принесет пользу жителям Софии, часть из которых ведут дела за границей, а не людям, живущим своей жизнью в малых муниципалитетах или сельской местности.
Желающих больше нет
Не удивительно, что Болгария является исключением среди относительно крупных государств Восточной Европы. Польша, Чехия, Венгрия и Румыния категорически против присоединения к еврозоне. Все эти страны демонстрируют хорошие показатели развития. Уровень жизни в Польше и Чехии уже превзошел результаты большинства стран Южной Европы и приближается к уровням Западной. Венгрия и Румыния также показывают быстрые темпы развития.
Все эти государства имеют возможность регулировать уровень своей валюты, не являясь заложниками денежно-кредитной политики Европейского центробанка или положения дел с евро. Кстати, во многом поэтому Восточная Европа особенно интенсивно росла в 2000-е годы, когда евро был исключительно сильным. В теории же эта ситуация считается временной, и «когда-нибудь» все они должны вступить в еврозону (по крайней мере, такие обязательства заложены в Маастрихтском соглашении). Однако большая финансовая самостоятельность и хорошие результаты в экономике откладывают этот вопрос на неопределенное будущее. Никакого плана принятия евро в данных государствах не существует, и нет почти никаких шансов, что судьбоносные решения в этом направлении будут приняты в ближайшие 5–7 лет.
Собственно, это касается не только Восточной Европы. Скандинавские страны — Дания и Швеция — также не торопятся никуда вступать. В Швеции евро было отказано прямым образом на референдуме, а Дания включила пункт о непринятии европейской валюты в договор с Брюсселем еще в 1990-е годы. В Копенгагене и Стокгольме решили, что их валюты достаточно сильны, чтобы не ставить себя в зависимость от иностранного эмиссионного центра. Выгоды же, вроде некоторого упрощения трансакций и облегчения жизни для туристов, мигрантов, корпоративных менеджеров и бизнесменов, не стоили, по их мнению, потенциальных проблем.
Евро как источник кризисов
Для многих это было очевидно еще в 1990-е, но наиболее негативно на перспективы евро подействовал европейский долговой кризис и особенно ситуация с Грецией. Оказалось, что экономика ЕС вовсе не так прочна, а вхождение в зону евро несет в себе серьезные риски. Греция оказалась связана по рукам и ногам. Она не могла девальвировать валюту, что запустило бы процесс оздоровления экономики через шоковую терапию. Итогом стало десятилетие неурядиц в экономике, и даже сейчас ВВП на душу страны на четверть меньше, чем в 2007 году. Едва ли отсутствие евро в Греции изменило бы всё, но таких тяжелых последствий, скорее всего, можно было избежать.
Но если для Эллады хождение евро стало одной из причин тяжелого кризиса, то в Италии оно явилось источником многолетней стагнации. Не далее как в 2021 году ВВП на душу третьей экономики ЕС был ниже, чем в 1999 году, накануне вхождения в еврозону. За счет роста последних лет он немного оторвался от этих показателей, но в сравнении с большинством соседей можно считать, что роста нет вовсе. Та же ситуация фиксируется по средним заработкам, которые у итальянцев за последние четверть века упали.
Причины проблем Италии понятны: хотя внешняя торговля с начала века существенно выросла, евро лишил государство всякой возможности создавать сравнительное преимущество для своих производителей. В итоге страна, в 1980–1990-е хваставшаяся самым настоящим экономическим чудом (к 1998 году подушевой ВВП Италии и Германии практически сравнялся, хотя исторически в Италии он всегда был намного ниже), начала проходить одно потерянное десятилетие за другим. В этом смысле ситуация в экономике страны была и есть гораздо хуже, чем, например, в Японии, которую считают эталоном такой перманентной стагнации. Еще одно соображение состоит в том, что Италия и к концу 1990-х имела значительный внутренний долг. Но он был деноминирован в лирах и мог быть легко монетизирован. После принятия евро такого варианта у Рима, очевидно, больше нет.
Как показывает практика, в Восточной Европе энтузиазм по поводу евро разделяют только небольшие страны, которые, по сути, не обладают своей развитой финансовой системой и промышленностью. Для жителей тех же прибалтийских государств удобство поездок с евро окупают любые проблемы с использованием данной валюты. Поэтому они и старались присоединиться к еврозоне раньше, чем существенно более экономически мощные Польша или Чехия. Кроме того, они политически зависимы от Брюсселя, а руководство ЕС настроено на максимально активное расширение еврозоны.
Вся власть Брюсселю
Почему Брюссель так старательно пытается увеличивать хождение евро, даже если его результаты пока выглядят неоднозначно? Формальная причина — расширение торговли, но в данный момент она не выглядит убедительной. Изначально считалось (негласно), что внедрение евро должно сдержать амбиции резко усилившейся после объединения Германии. Во Франции, в частности, опасались, что надежность и сила дойчмарки приведут к тому, что по мере интеграции французские (как и итальянские, и многие другие) вкладчики уйдут в немецкие банки. Это, в свою очередь, сделает Германию не просто лидером, а экономическим гегемоном ЕС, нарушив баланс сил.
Сейчас в дело вступили иные факторы. Расширение зоны евро естественным образом подталкивает государства континента к более активной федерализации, что является мечтой брюссельских чиновников. Риски для финансовой системы при этом особо не рассматриваются — случай Греции никого ничему не научил (впрочем, всю тяжесть кризиса ЕС смог переложить на самих греков, избежав эффекта домино, который бы неминуемо настиг финсистемы Германии и Франции, если бы было принято решение разделить ущерб на всех). Усиление позиций ЕЦБ и Брюсселя — неминуемое следствие агрессивного расширения еврозоны.
Другой вопрос — что сейчас значительное продвижение евро крайне маловероятно. Скорее всего, Болгария в обозримом будущем останется последним относительно крупным приобретением еврозоны. Упадок промышленности, потеря важнейшего партнера в виде России, тарифы и в целом сложные отношения с США, быстрый рост долговой нагрузки и, наконец, нарастающая политическая нестабильность в ключевых европейских странах делают евро всё менее привлекательным активом. Расширение еврозоны всё больше выглядит элементом инерции, напоминая поздние, очень скромные приобретения Римской империи накануне ее заката.