На этой неделе центрфорвард минского «Динамо» провел свой 1000-й матч в лиге, став всего вторым игроком в истории, достигшим этой отметки. И в ближайшее время Шипачев станет первым по проведенным матчам: чтобы обогнать Евгения Бирюкова, уже закончившего карьеру, ему нужно сыграть всего две встречи. И уже совсем близко новый рекорд — чтобы обогнать по очкам Сергея Мозякина, Вадим должен набрать два результативных балла.
В интервью «Известиям» и «Спорт-Экспрессу» олимпийский чемпион Пхёнчхана-2018, серебряный призер Олимпиады 2022 года, чемпион мира – 2014 и двукратный обладатель Кубка Гагарина (2015, 2017) рассказал о своем отношении к рекордам.
Не очень хорошо, когда всё сваливают на одного человека
— Многие говорят, что тысяча матчей — это просто цифра. Для тебя это имеет значение? Ведь ты всего один из двух хоккеистов, кто добрался до этой отметки.
— Хорошая цифра, она немногим покорится в будущем. Хотя я многим желаю ее достичь. Но не у всех получится. Я рад, что у меня получилось.
— У тебя ведь были тяжелые моменты в карьере. Например, в московском «Динамо», где на тебя вешали всех собак. Неужели не было желания послать всех подальше?
— Да у меня нормально всё было в «Динамо». Понятно, что мы ничего не выиграли. Но в ковидный сезон получили бронзовые медали.
— Но тебя делали виноватым в том, что команда не выигрывает.
— Такое бывает. Когда ты получаешь неплохую зарплату, надо же кого-то искать, кто будет виноватым. Получалось так, что периодически им был я. Я честно и качественно пытался делать свою работу. В команде 25 человек. Играют 22, плюс есть тренерский штаб. Всегда есть на кого вешать ошибки, в ком искать проблемы. Бывало, и я попадал в такие ситуации. Ничего страшного. Но это меня не расстраивало. В хоккей-то играть интересно. Мне нравится это делать. Да, бывали неприятные моменты, когда обвиняли без причины. По моему мнению. Когда всё сваливают на одного человека, то это не очень хорошо.
— Ты едва не провел тысячу матчей в НХЛ. Чего тебе не хватило?
— 997 игр. Совсем чуть-чуть. Они же по тысяче играют за сезон.
— Для тебя это стало историей, которую ты вспоминаешь с улыбкой?
— Любой опыт — это опыт. Из той ситуации можно вынести хорошие позитивные моменты. Повторюсь, что сыграл три игры в НХЛ, забил гол. Не все могут похвастаться этим.
— Кого ты помнишь из состава «Северстали» твоего первого сезона в КХЛ?
— Колю Бардина, Серегу Пискунова, Юрку Трубачева — вот этих ребят. Общался с ними тогда и продолжаю сейчас. Мои ровесники, с кем я начинал по году: Стас Егоршев, Сашка Тряничев. Ну и, пожалуй, всё.
— Как тебе удается поддерживать хорошую форму? Знаю, что ты не фанат усиленных тренировок. Ограничиваешь ли ты себя в чем-то для этого? Или это от природы?
— Еще в Череповце, когда тренером был Андрей Назаров, мы часто крутили велосипед. Мне нравится его крутить, делаю это почти перед каждой игрой за день. После игры в зале дорабатываю какие-то моменты: например, приседания со штангой. Мне они помогают чувствовать себя более-менее нормально. Понятно, что весь сезон ты не будешь чувствовать себя хорошо. Говорю молодым ребятам: делайте упражнения, от которых вашему телу будет комфортно на протяжении всего сезона. Это как почистить зубы: пришел в зал, сделал свои упражнения. Придет новый тренер по ОФП, он может дать тебе что-то новое. Время не стоит на месте: у подготовки появляются новые тенденции. То резинки какие-то делаешь, то еще что-то. А раньше вешали на присед огромные веса без разбора — вот и вся подготовка. Сейчас всё это намного более продуманно: специалисты смотрят, кто сколько весит, идет распределение нагрузок, подборка разнообразных упражнений.
— А кроссы ты не полюбил?
— Не очень люблю бегать. Но в «Динамо» при Алексее Кудашове бегали много. Ничего, справлялся. Тут ты либо подстраиваешься под условия, либо заканчиваешь — и можешь не подстраиваться.
— Ты ведь ни разу не дрался в КХЛ? Это ведь невозможно! Тебя постоянно бьют, и защитники не стесняются в словах, чтобы тебя спровоцировать. Как ты себя сдерживаешь?
— Моя задача ведь не драться с защитниками, а наказывать их голами и передачами. Так им обиднее будет. Не только им, но и всей их команде.
— Но за тысячу матчей ни разу не подраться?
— Плохо это, наверное?
— Вы играете сегодня с «Магниткой». Поколоти, например, Акользина!
— А если что-то не пойдет? Потом пару месяцев полечишься, да?
— Неужели и грушу не ходил бить в зал?
— Помню, в Казани была. Смотрел, как Дыня (Никита Дыняк. — «Известия») дерется с грушей. Просто смотрел.
— За карьеру у тебя лишь дважды были большие штрафы. Ты помнишь, за что и когда?
— Подножка или в спину кого-то толкнул.
— Толчок на борт девять лет назад.
— Случайно, наверное, получилось.
— А в московском «Динамо» был удар клюшкой.
— Хотел подбить клюшку сопернику, но случайно попал в пах. Мне дали 5+20 сразу, поехал домой.
— Ты никогда не был в списках симулянтов у судей. Не падал при каждом прикосновении. Это особенность характера?
— Я не могу про себя так сказать. Для кого-то я, наверное, симулянт. Для кого-то — медленный.
— Но ты ведь не падал специально?
— Если я лягу, то как потом я встану?
Я снимаю и назначаю тренеров? Это бред
— Как опытный человек, можешь ли назвать правило, которое тебе не нравится? Например, послематчевые рукопожатия?
— Бывает, что некоторые команды болеют. И вирус быстро передается. Ты ведь можешь поговорить со знакомыми ребятами и до игры, например за сутки. В Америке, например, рукопожатий нет, только в плей-офф после окончания раунда. Но у нас в стране это правило было всегда, и никто особо не задавался вопросом, нужно ли его отменить.
— Современный хоккей стал пожестче или, наоборот, более скоростной и менее контактный?
— Да, сейчас вроде бы быстрый хоккей и все стараются бежать и играть вперед. Кто-то вот недавно писал о том, что надо вернуть большие площадки. Но мы только перешли на узкие. Если вернуть обратно 30-метровые, народ уже не разберется, куда надо бежать. Кто в меньшинстве играет, не смогут прессинговать, опять надо будет перестраиваться. К тому, что на льду стало поплотнее, привыкаешь. Не вижу в этом ничего плохого. Ребята стали быстрее принимать решения.
— В «Ак Барсе» ты дошел до финала с поврежденной кистью. Ты про такие травмы не рассказываешь. Я вот про нее узнал случайно.
— Повторюсь еще раз: много хоккеистов играют с травмами. Если ты можешь держать клюшку или бегать, любой хоккеист будет играть. Я так думаю. Может, конечно, есть какие-то обманщики. Но в каких командах я ни выступал, везде ребята выходили и играли с повреждениями.
— Как ты относишься к легионерам в КХЛ?
— Нормально. Если приглашать их, то на ведущие роли. В третьем-четвертом звеньях могут играть и наши ребята, молодежь. Сейчас, например, в Минске у нас выступают хорошие легионеры, здорово смотрятся, ничего плохого сказать про них не могу.
— Но были ли в твоей карьере иностранцы, чей уровень мастерства тебя откровенно смешил?
— Ну в других командах такие встречаются. Думаешь про него: «Непонятно, каким образом ты здесь оказался». Но то же самое и про некоторых наших игроков можно сказать. Непонятно, по каким принципам он попал в состав. Так что это порой зависит не от национальности.
— Считается, что у тебя непререкаемый авторитет, ты можешь менять тренеров, влиять на команду. Особенно, мол, это проявлялось в Казани. Как ты относишься к такому имиджу?
— Каким образом я могу менять тренеров? Разве я их нанимаю, чтобы их потом снимать с должности?
— Ты можешь сделать так, чтобы жизнь тренера не была такой красивой.
— Но это бред. Сколько людей, столько мнений. Кому-то что-то где-то показалось, и пошел слух.
— Сможешь сыграть 2 тыс. матчей в КХЛ?
— Тяжеловато будет. 68 матчей плюс плей-офф? Сколько мне надо, еще 15 лет играть в хоккей? Как Ягр? Весело. Нет, конечно.
— Ты хоть немного чувствуешь себя волшебником на льду? Просто ты умеешь то, что никто не умеет.
— Ты ведь сам делаешь какие-то интересные вещи в журналистике. Для тебя ведь это обыденность? Сверх того, что я умею, я не сделаю. Только то, что умею. Иногда это получается здорово, иногда не получается совсем. Ты меня считаешь таким, я прямо расчувствовался, что я хороший игрок.