Тарья Турунен получает «множество лучей любви» из России. Она считает, что шоу «Голос» несовместимо с правильным здоровым детством. А в шоу-бизнесе женщины постоянно сталкиваются с абьюзом. Об этом, а также о том, как стала писателем, почему сталкивалась с завистью и ревностью и что считает главным подспорьм в исполнении тяжелого рока, финская певица рассказала «Известиям» накануне выхода нового сингла Cruellest Goodbye проекта Outlanders.
«Я не оперная певица, нет!»
— Звучание вашего нового проекта Outlanders напоминает электронную эстетику с элементами кроссовера. К тому же в его рамках с вами поработал и сам Майк Олдфилд. Как всё это сложилось?
— Скорее это музыка в стиле электронного прогрессива. Да, c Майком Олдфилдом мы вместе написали одну из песен. Правда, до этого у Майка выходил альбом ремиксов, и эта песня — Never Too Far — была в нем. С Майком мы контактировали через Торстена Стензеля, моего друга-продюсера. А теперь мы сделали версию этой песни для Outlanders — совершенно другую. В Outlanders целый ряд замечательных гитаристов. Это и Эл Ди Меола, и Стив Ротери из Marillion, и виртуозы — Марти Фридман, Бамбелфут и Джо Сатриани. Прекрасные музыканты.
Некоторые из них записали небольшие партии, другие — больше. Например, Эл Ди Меола сделал бесподобные акустические гитарные партии. И треки сделаны не так, что в них по одному гитарному соло, гитары — всюду, их полно. Всю работу с Торстеном мы вели на карибском острове Антигуа. Но весь этот процесс занял много времени — то меня нет на острове, то у него проблемы с компьютером, а, например, для сингла Cruellest Goodbye с участием Эла Ди Меолы мне пришлось записывать вокал аж четыре раза.
— Узнал, что в школе вы подвергались буллингу со стороны одноклассников. Это крайне актуальная тема в наши дни.
— Да, это было в первые пять лет начальной школы. И этим занимались девочки, что были на год меня старше. С ребятами мне всегда было как-то комфортнее. У меня двое братьев, мы с ними довольно близко общались, даже играли в футбол. А девочки… Я ведь начала заниматься музыкой, когда мне было шесть лет. Директор школы был музыкантом, именно он разглядел во мне талант и стал во всем поддерживать. Включал меня во всевозможные музыкальные и прочие творческие проекты, и девочки считали меня его любимицей, ревновали.
Мы жили в крохотном городке, почти деревне. Дело дошло до того, что родители ревновавших меня к учителям одноклассниц, стали точно так же относиться и к моим родителям. А ведь мы никогда не были богатыми. Мои родители — трудяги, старались жить достойно, путешествовали, чтобы познавать мир. С другой стороны, то, что случилось, вполне обычная штука. Сплетни, разговоры о других, зависть и ревность обычны для таких городков.
— Понимаю вас, я тоже родился в маленьком городке. Как справились с этим, ведь подобные отношения, особенно в детском социуме, очень сильно ранят и убивают нервную систему ребенка?
— Я очень страдала от всего этого, и мне часто просто не хотелось ходить в школу. И вы знаете, подобные вещи, буллинг в частности, периодически повторялись в течение моей карьеры и жизни — я довольно ранимый и чувствительный человек. Да, мне стоило бы научиться быть жестче, учитывая мою работу в шоу-бизнесе. В этой сфере женщинам часто приходится сталкиваться с абьюзом. Я не имею в виду сексуальные домогательства. Речь о стремлении окружающих выказывать свое превосходство над тобой и другими.
Та непростая детская пора запала мне в память, оставив шрамы в душе. Именно поэтому я не раз говорила об этом. Всё это действительно существует и до сих пор актуально. Теперь я сама мать, у меня растет дочка. Мы с ней постоянно разговариваем на разные темы: как себя вести в обществе, как разговаривать с людьми. Всё это очень важно.
— Вы считаете себя оперной певицей?
— Я не оперная певица. Я лирическая солистка, сопрано. Профессия оперной певицы — это совсем другое. Я ведь получала образование как вокалистка в стиле Lied, это такая форма песни, камерная музыка. Мой голос наилучшим образом звучит в таких произведениях, как «Аве Мария», кантаты Баха. У меня нет такой мощи, как у оперных исполнителей. Да, мой голос в меру сильный, однажды я им даже разбила лампочку на потолке (смеется). Она немного вибрировала: «Дззз». А я пела в это время. И вот в какой-то момент, когда я стала забирать выше, лампочка лопнула. Но… Я не оперная певица, нет!
— Не сталкивались ли вы в ходе становления вашей творческой карьеры с некими разногласиями? Многие не могут ассоциировать тяжелую гитарную музыку с классикой, оперой в частности.
— Во мне всегда шла некоторая внутренняя борьба. Живые выступления с Nightwish всегда давались мне с большим трудом. Мой голос не был сформирован и тренирован, чтобы петь хеви-метал. Техника моего пения — классика. Мне нужно было найти свою собственную технику исполнения песен Nightwish, чтобы не быть слишком классической, но и не погубить голос. Я продолжила брать уроки пения и стала как бы стравливать давление между моим голосом и исполнением рока, метала.
В итоге я поняла, что если продолжу профессиональное обучение пению, смогу проще справляться с задачами и как рок-певица. Я знаю свой инструмент лучше всех, и уроки помогут мне чувствовать себя свободнее. Это и стало решением всех проблем. Лирическое пение для меня — это как… ну, например, корни у деревьев. Дереву нужны корни и вода для жизни. Ствол дерева — мой голос. А листья и крона — вибрации голоса.
«Как-то раз я пела вместе с Кипеловым в Самаре»
— Вы частый гость в нашей стране. С кем-то из российских оперных исполнителей или классических музыкантов удалось поработать?
— В классическом пении такого опыта у меня нет. Но я неоднократно работала с русскими артистами. Был у нас проект Beauty & The Beat с Майком Терраной (знаменитый барабанщик. — «Известия»), хором и симфоническими оркестрами по всей России. Это было изумительно! Также мы делали и Рождественские концерты. С теплом вспоминаю концерты «Аве Мария» в Москве. Очень красивый большой зал (Большой зал Московской консерватории. — «Известия») с замечательной акустикой, и работали мы там без микрофонов.
Россия вообще прекрасна. Она как-то целиком и полностью меня приняла. Ваша публика действительно очень страстная в плане музыки и реально воспринимает меня такой, какая я есть. Как-то раз я пела вместе с [Валерием] Кипеловым в Самаре, на фестивале «Волга Фест». И мы даже записали с ним совместную песню. Я получаю много лучей любви из вашей страны.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей первой, вышедшей осенью прошлого года книге.
— Singing In My Blood вышла на финском языке в Финляндии, на португальском — в Бразилии и на английском — по всему миру. Мои счастливые поклонники присылали мне селфи с ней. Работа над книгой — весьма подходящее занятие во время пандемии, когда я не имела возможности давать концерты и ездить в туры. А еще это было очень полезно, своего рода терапия для ума. Кстати, Singing In My Blood вышла и в формате аудиокниги. Я записала ее на финском и английском языках. Думала, это будет несложно, но оказалось потруднее, чем записывать вокал для альбома, причем ощутимо.
— А на русском не пробовали записать?
— Ой, кто-то уже прикалывался надо мной подобным образом: «Тарья, а еще тебе срочно нужно сделать русскоязычную версию!»
— Действительно — может, еще не поздно?
— Если серьезно, было бы неплохо сделать это. Я бываю в вашей стране часто, и мне бы хотелось знать язык. Он красивый, но учить его очень сложно, это стало бы новым челленджем для меня. Когда я пела песни на русском, то работала над ними до седьмого пота. Однако изучение русского стало бы слишком уж сложной задачей для проекта с книгой.
«Планирую рок-тур по Южной Америке и по России»
— Ваша дочь Наоми тянется к музыке?
— Ей сейчас девять лет, и она уже участница рок-группы. А не так давно у нее было два Рождественских концерта, но мне, к сожалению, не удалось побывать на них, я выступала в Чехии. Первый из концертов она отыграла как ударник, второй — как сольная певица, аккомпанируя себе на фортепиано. Но больше всего она любит барабаны. Из Чехии я привезла ей настоящие [металлические] тарелки для установки, и она суперсчастлива.
А еще дочь увлекается чтением — «Гарри Поттер» и всё такое. Много читает на английском. Уже четвертый год занимается дзюдо, и у нее оранжевый пояс. Кстати, тренер Наоми по дзюдо — русский, и дочь очень любит его. В общем — очень активная девочка.
— Вы член жюри и наставник шоу «Голос Финляндии», передачи этого формата сверхпопулярны по всему миру. Не планируете увидеть Наоми среди участников детского «Голоса»?
— Гм… Я часть семьи «Голоса» и проработала в нем довольно долго. Думаю, что буду заниматься этим и в будущем. Наоми смотрит «Голос Финляндии», равно как и программы «В Америке есть таланты» и «Идол Америки». Ей нравится наблюдать за выступающими там детьми. Но я не думаю, что это путь для моей дочери.
Мне бы больше хотелось, чтобы она была более приземленной, научилась добиваться всего своим собственным трудом, много училась и двигалась по своему собственному пути. Чтобы она научилась самовыражению, взрослея вместе с музыкой и приобретая уверенность в себе. Дети есть дети. Психологически далеко не все они готовы быть знаменитыми.
Когда она подрастет и станет повзрослее — окей, пусть сама решает и занимается вещами, которые любит. Конечно, в этом случае я поддержу ее. Наоми — суперталантлива, однозначно. Иногда я даже плачу, глядя на нее, играющую на барабанах. Она реально крутая, я горжусь ей. Но не знаю… Считаю, что все эти форматы не нужны для правильного и здорового детства.
— Полагаю, ваш супруг Марсело Кабули также участвует в творческой карьере дочери и он по-прежнему ваш менеджер?
— Да, абсолютно так. Он возит ее на всевозможные занятия. И я бы не имела за своими плечами такой карьеры, если бы не он. С ним я, как за каменной стеной.
— Как справляетесь с ковидными неприятностями?
— Не хотела бы обсуждать эту тему публично. Все мы живем с этим. Весь мир страдает. Моя сфера деятельности, индустрия шоу-бизнеса, пожалуй, больше всего. У меня было буквально несколько концертов в прошлом году, но я рада и этому. Не стоит забывать, что в нашей индустрии пострадало огромное число людей, работающих с артистами, — техники и другие специалисты. Многим пришлось сменить профессию просто для того, чтобы выживать.
— Простите за весьма личный, но важный в социальном плане вопрос: вы вакцинировались?
— Я публичный человек и не хотела бы говорить, вакцинировалась ли я или нет.
— В финале нашей беседы хотел бы попросить вас поделиться планами на 2022 год.
— 28 января выходит новый сингл Cruellest Goodbye проекта Outlanders. С февраля у меня начинаются гастроли. Но посмотрим, как всё будет развиваться дальше. Особенно в Европе. Здесь уже всё довольно напряженно. Пока планов полно. Это и классические концерты в Финляндии этой весной с певцом-тенором, и летние рок-фестивали. Кроме этого, планирую рок-тур по Южной Америке и даже по России. Конечно, если всё сложится. Последние два года постоянно приходилось переносить концерты.
Пишу сейчас новый рок-альбом дома, собираюсь в ближайшее время начать его предпродакшн. Хочется думать о хорошем, верить, что всё получится. Я должна двигаться вперед, оставаясь при этом креативной, сосредоточенной на музыке.
Справка «Известий»Мировая известность к Тарье Турунен пришла в конце 1990-х, когда она выступала в качестве фронтвумен самого успешного на сегодня рок-коллектива из Финляндии Nightwish. С осени 2005 года ведет сольную карьеру как рок- и классическая исполнительница. Проживает в Испании с мужем и дочерью. Любит бывать на карибском острове Антигуа, где придумывает и записывает «солнечную» музыку.
Скрытая часть