Новый препарат ФМБА России — «Лейтрагин» — способен предупреждать развитие цитокинового шторма при коронавирусе. До сих пор в арсенале врачей не было такого лекарства. Оно поступит в производство в ближайшее время. В агентстве также завершаются доклинические исследования вакцины от COVID-19, которая будет принципиально отличаться от уже существующих. Ожидается, что она способна вырабатывать клеточный иммунитет и будет защищать от всех мутаций ковида. Об этом в интервью «Известиям» рассказала первый заместитель руководителя ФМБА России Татьяна Яковлева. По ее словам, в реабилитации нуждаются 80% переболевших коронавирусом, а не половина, как принято считать. Но пока реабилитационные службы в нашей стране способны оказать помощь лишь 4% перенесших ковид.
Штормовое предупреждение
— В апреле ФМБА получило патент на лекарство от коронавируса «Лейтрагин». Чем препарат поможет в терапии при COVID-19?
— Это уникальное лекарство. Оно направлено на лечение цитокинового шторма, который бывает при всех вирусных пневмониях, в том числе и при COVID-19, SARS-2. Цитокиновый шторм приводит к запредельному состоянию иммунной системы, с которым сам организм не может справиться, и наступает смерть пациента. «Лейтрагин» направлен на то, чтобы цитокины (малые белки, направляющие иммунный ответ организма) не вырабатывались, и человек оставался жив.
— А сейчас в арсенале врачей нет лекарственных средств, которые помогают избавиться от цитокинового шторма или как-то его погасить?
— Нет. Действие нашего лекарства направлено именно на причину, на этиологию цитокинового шторма, а существующие были направлены только на симптомы. Да, они уменьшали воздействие цитокинового шторма, замедляли его развитие. А «Лейтрагин» не допускает выработку цитокинов.
— Когда новое лекарство может быть уже задействовано в схеме лечения коронавируса?
— В кратчайшие сроки, мы надеемся. Его зарегистрировали, и теперь нам нужно быстро запустить его в производство.
— Рекомендуется ли принимать препарат для профилактики, если человек болеет коронавирусом в легкой форме?
— Решение принимает врач. Каждый человек индивидуален. Берется биохимический анализ крови, и только по его результатам будет назначаться этот препарат. Его можно использовать для профилактики, но только по решению врача и только по показаниям крови, это очень важно. А не просто: я заболела, дома лечусь сама и решила сделать им ингаляцию. Ни в коем случае.
— Возможно, он не для амбулаторного лечения, а для стационаров?
— Конечно, «Лейтрагином» будут лечить более серьезные формы заболевания.
— Будет ли препарат рецептурным?
— Это будет решать Минздрав России.
Новая вакцина
— В июне ФМБА завершает доклинические испытания своей вакцины, в июле уже стартуют клинические. Чем новая вакцина будет отличаться от «Спутника», «ЭпиВакКороны», «КовиВака»?
— Эта вакцина отличается от других, мы ее очень ждем, потому что она вырабатывает не только гуморальный иммунитет (который действует не больше шести месяцев) для определенных белков, как сегодняшние препараты. SARS-2, бывает, мутирует, вырабатываются другие белки, против которых эти вакцины могут не действовать. Препарат, над которым мы работаем в ФМБА России, вырабатывает еще и клеточный иммунитет, то есть он нацелен на консервативные белки. Какая бы мутация ни произошла, эта вакцина всё равно будет защищать нас от COVID-19.
— В долгосрочной перспективе?
— Да.
— Уже есть предварительные данные о ее эффективности?
— Они появятся после клинических исследований. Мы надеемся, что вакцина будет действенная.
— Вы придумали для нее название?
— Пока нет.
Вернуться к жизни
— Многие врачи говорят, что почти половине людей, переболевших коронавирусом, приходится сталкиваться с реабилитацией. Возможно, она требуется и большему числу выздоравливающих, просто они об этом не знают?
— Абсолютно правильно. Сейчас мы замечаем, что всё больше и больше людей к нам обращается, даже если они перенесли COVID–19 в легкой форме. Наши специалисты считают, что от 40% до 50% переболевших коронавирусом нуждаются в реабилитации, но по нашим наблюдениям, она требуется до 80% пациентов. Даже легкие формы приводят, например, к выпадению волос, плохому сну. У кого-то появляются кровоизлияния на коже, типа крапивницы, аллергические реакции. Встречаются нарушения памяти.
— Может ли долго не уходить состояние депрессии, которое появилось при коронавирусе?
— Оно может затянуться даже на год. Это очень долго, а на фоне такой дестабилизации организма начинают обостряться другие заболевания: сердечно-сосудистые, хронические легочные. И даже, казалось бы, не связанные с COVID. Это очень серьезная тема.
Я бы разделила все эти нарушения на три группы. Первое место занимают постковидные реакции — бронхолегочные. Второе — нервные и кардиологические. Особенно обостряется кардиология. Посмотрите, у нас действительно возросла смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, и это нужно связывать и с перенесенным COVID–19. На третьем месте — гастроэнтерологические нарушения, в том числе в работе кишечника.
Сегодня реабилитация просто необходима. А пока охват ею небольшой. По некоторым данным, всего до 4%, представляете? Это ничтожно мало. Больные не знают, куда им обращаться. Недаром в послании президента главный акцент был сделан на диспансеризации и реабилитации постковидных больных. До 2023 года нужно довести реабилитацию до 35% и до 75% — оснащение реабилитационных центров. Их нужно больше создавать, потому что они необходимы не только переболевшим ковидом. Вообще, реабилитация — слабое место в России.
— Готовится ли единая система реабилитации?
— Конечно.
— А единые рекомендации уже есть?
— Да. Временные рекомендации разработаны Минздравом, ФМБА России и спущены до лечебных учреждений. Сегодня эта реабилитация уже идет, и опыт такой действительно имеется. Кроме того, исходя из ситуации — нехватки реабилитационных центров и специалистов — мы проводим дистанционные консультации и занятия посредством телемедицины: ЛФК, сеансы с психотерапевтами и психологами. Сегодня это хорошо идет в Приволжском, в Сибирском округе, на Алтае.
— Влияет ли на процесс реабилитации возраст людей, которые переболели коронавирусом?
— Сегодня в клинике им. Бурназяна, где занимаются восстановлением спортсменов высоких достижений, проводится так называемый fast track — индивидуальный подбор реабилитации. Пока это не очень доступно для всех, но мы разрабатываем такую методику. Изучаем толерантность к физическим нагрузкам и в соответствии с показателями человека выстраиваем реабилитацию. Это мультидисциплинарный подход, и его нужно обязательно распространить не только на спортсменов, но и на всё население, которое переболело ковидом.
— Получается, расслабляться не стоит никому. Ни тем, кто переболел в 20 лет, ни тем, кто пережил ковид в 30, в 40, в 70?
— Ни в коем случае. Особенно молодым — им еще рожать, продлевать род человеческий. Это очень важно.
Быть готовыми
— Что показала пандемия в вопросе квалификации врачей? Будете ли вы переучивать специалистов первичного звена?
— Хороший вопрос вы задали. Что нам показала пандемия COVID–19? Наши слабые места. Во-первых, состояние инфекционной службы. Мы, конечно, знали о материально-технической стороне, и сегодня правительство создало программу по развитию инфекционной службы. Деньги будут даваться на оборудование, на капитальные ремонты и даже на строительство новых инфекционных отделений. Но какие бы здания мы с вами ни построили, какую бы аппаратуру ни закупили, самое главное — кадры.
Куда впервые идет человек? В первичное звено — к участковым терапевтам и педиатрам. Как раз здесь у нас оказалось слабое знание эпидемиологии и диагностики инфекционных заболеваний. Мы успокоились: есть календарь прививок, чума прошла, холера прошла, с полиомиелитом справились, с корью тоже. Возобновить знания врачей, обучить первичное звено — сейчас самая главная задача.
— Их ждет доквалификация, переквалификация?
— Переквалификация. Нам не хватает инфекционистов, а они просто необходимы. Угроза новых вирусов всегда существовала и будет существовать. То у нас птичий грипп, то свиной грипп, сегодня SARS-2. Мы не знаем, что будет следующим. Надо быть всегда готовым.
Уроки пандемии
— Что делать тем, у кого высокий титр антител, тем, кто переболел? Надо ли им прививаться?
— Нет. Если вы недавно переболели, если у вас высокий титр антител, и Минздрав, и ВОЗ рекомендуют не прививаться. Иммунитет сохраняется до шести месяцев. После полугода титр антител падает, и нужно обязательно прививаться.
— Будет ли у людей возможность узнать свой T-клеточный иммунитет? Сейчас это очень редкий и дорогой анализ.
— Соглашусь. Клеточный иммунитет обязательно будет изучаться, ФМБА России над этим работает. Вы абсолютно правильно задаете вопрос, потому что важен не столько гуморальный иммунитет, сколько клеточный, на что и направлена вакцина ФМБА России.
— Какие уроки можно извлечь из пандемии?
— Первый — необходимость развития инфекционной службы, подготовки врачей-инфекционистов и сотрудников первичного звена, на что сейчас направлены действия и Минздрава России, и ФМБА России.
Второе — и наука, и лечебные учреждения, и промышленность должны быть готовы быстро перестраиваться. Это очень важно. Сегодня у нас наука создает такие технологические платформы. Возьмем «Спутник V» — он сделан на базе вакцины от Эболы. «Рыба» готова, а основной компонент взят от SARS-2 и вставлен в нее. Эта схема важна и для вакцин, и для лекарств, и для тестов. Могут появиться различные инфекции, и нужно иметь возможность быстро перейти к созданию новых лекарств, новых вакцин, новых тестов.
Точно так же должно работать и промышленное производство. Сегодня ФМБА России я считаю ОМОНом здравоохранения, потому что мы быстро создаем летучие бригады и передвигаем их в те регионы, которые требуют помощи. Так работали в Крыму, в Сибири, на Дальнем Востоке. А космос, а «Росатом»? Хоть какая-нибудь авария была из-за того, что там заболели люди? Нет. Это всё благодаря действиям ФМБА России. Нужно создавать передвижные мобильные комплексы. Это тоже было обосновано в послании президента. Медики всегда должны быть на страже.