У цирковых есть одна национальность — артист и один Бог — манеж, уверен Максим Никулин. Цирк на Цветном бульваре, где он директорствует, наконец открылся и готовится отметить 100 лет со дня рождения народного артиста СССР Юрия Никулина. Об этом Максим Юрьевич рассказал «Известиям» во время репетиций новой программы «Всё будет хорошо».
План на год
— Чем стартовали после длительного перерыва?
— Спектаклем к 100-летию со дня рождения Юрия Владимировича Никулина. Но пандемия все средства, которые мы аккумулировали, почти 400 млн рублей, съела — ушли на содержание цирка. А мы планировали основательно обновить техническую часть. Так что к премьере пришли практически без средств. На проект был жесткий бюджет — 10 млн. Не уложились, потратили 12 млн. Но на манеж выходят все звезды Цирка на Цветном бульваре. Эквилибристы, акробаты, жонглеры, воздушный полет, клоуны. А еще медведи, лошади, собаки. Один номер лучше другого.
— Цены на билеты выросли?
— Немного. Стартовая цена, как и была, 600 рублей. Самый дорогой билет — 5 тыс. Эти билеты уходят первыми. После пандемии у нас пропали спекулянты. Люди не ходят в кассу — покупают в интернете. Правда, проблема с сайтами-подделками остается. Но с ними борются.
Из-за 50-процентной заполняемости аншлага не будет. Заработать не получится, прибыль для нас начинается с 60%. Но мы не теряем, а значит, зарабатываем. В наше время это уже плюс. Мне кажется, всё будет хорошо. Недаром так наша программа называется.
— Хотите поднять дух зрителей?
— Нет, это просто старая еврейская песня, которую любил мой папа. В ней припев: «Всё будет хорошо, к чему такие спешки? Всё будет хорошо, и в дамки выйдут пешки. И будет шум и гам, и будут сны к деньгам, и дождички пойдут по четвергам».
— 100 лет со дня рождения Юрия Никулина будет 18 декабря. Но уже сейчас открылась посвященная ему выставка в здании Совета Федерации. Почему там?
— Это была инициатива Совета Федерации. Мы приехали туда обсудить планы. А когда там узнали, что хотим организовать еще и выставку, предложили сделать ее у них в фойе. Мы предоставили личные вещи Юрия Владимировича: костюмы, фотографии, записные книжки, детские игрушки. На открытие пришла Валентина Матвиенко.
Мы у всех просили помощи на юбилейные мероприятия, которые еще состоятся в течение года. Будут гастроли цирка в Санкт-Петербурге. Папа защищал Ленинград в войну. Будет еще большой концерт в Смоленске, на его родине.
— А что в день рождения Никулина будет в цирке Никулина?
— Особенная программа. Пригласим звезд. А еще планируем вечер в Кремлевском дворце. Там тоже будет эстрадно-цирковое представление. Сейчас думаем над концепцией, ищем режиссера.
Звезда за $8
— Цирк — вечный праздник. Вам есть что возразить на это?
— Когда папа стал работать в цирке коверным клоуном, то столкнулся с кучей бытовых проблем. Жили в неотапливаемых гримерках. Папа стал сетовать, а пожилой артист сказал ему: «Милок, ты не думай — до цирка советская власть еще не дошла».
Раньше цирком занимались, потому что у СССР было три выездных кита: Большой, спорт и мы. Если в спорте, чтобы доказать преимущество социалистической системы, надо прыгать выше, бегать быстрее, то театр и цирк были источниками валюты. А артистам платили копейки. Папа на гастролях в Америке получал $8 в день. В Большом платили больше, но тоже не сильно много.
Однажды папа поломал эту систему. В конце 1980-х цирк отправился на фестиваль в Париж. Артисты наши завоевали кучу медалей и получили хорошие призовые, а после пришли к папе сдавать валюту. Он сказал: «Быстро идите и потратьте ее». Приехав в Москву, пошел с отчетом в главк. А там ему: «Давайте». — «Чего?» — «Деньги. Вы же медали получили». — «Я не знал, меня не предупредили. Артисты же заработали эти деньги». — «Товарищ Никулин, ну что вы прям как маленький!»
— Наказали?
— Нет, все-таки статус и звание народного СССР. Сказали только, что им теперь «отмазываться наверху».
— Многих российских артистов переманил Цирк Дю Солей. Но пандемию не пережили даже канадцы, разорились. Наши вернулись на родину?
— Не сидеть же им без денег. Хотя не все вернулись. Чем привлекателен для наших артистов «Дю Солей»? С ними подписывали контракт сразу на два года. Кстати, канадцы не такие уж большие деньги платили — средние.
— Но больше, чем в России?
— Больше, однозначно. Хотя сегодня ведущие артисты нашего цирка получают €500 за выступление. В «Дю Солей» оплачивали рабочий день, а мы — спектакль. Если в среднем 25 представлений в месяц, посчитайте.
— Ваши артисты — состоятельные люди?
— Естественно. Но сейчас мы ужали всё что можно. Артисты понимают, что, если будут просить прежние ставки, не заработают вообще. В Европе тоже гонорары упали в среднем на 40%.
Всё сломать!
— Недавно был выбран новый глава Росгосцирка. Вам никогда не предлагали эту должность?
— Было. Я отказался. Сейчас ни один самый гениальный продюсер, будь хоть сам Билл Гейтс, в Росгосцирке ничего не сделает. Это старая машина, она не поедет. Вы можете колеса заменить, руль, сиденья обтянуть кожей крокодила, но если мотор сдох, это уже не средство передвижения. Нужен новый автомобиль. В Росгосцирке надо всё менять, а сделать это никто не позволит.
— За 13 лет в госкомпании сменилось девять руководителей. Людям не дают развернуться или они не оправдывают доверие?
— Не в этом дело. В Министерстве культуры спрашивали мою точку зрения, я писал им рефераты. Там кивали головой, но ничего из предложенного мною не сделано.
Мир стал другим, а структура та же, и бюрократия тоже. За рубежом нет «Франкцирка», «Италцирка» — есть артисты. У нас есть уникальная система, национальный цирк, и его надо поддерживать, именно поддерживать, а не направлять и не руководить.
А потом, чего греха таить, Росгосцирк — это деньги, и очень серьезные. Государство дает на него около 1,5 млрд в год. Как говорят на Уолл-стрит: «Миллиард туда, миллиард сюда, и в конце концов речь может зайти о серьезных деньгах». Надо всё ломать и строить совсем другое. И да, там будет меньше возможности...
— ...воровать?
— Да. Цирк состоит из трех направлений. Первое — творчество: новые номера, аттракционы, режиссура, композиторы, художники по костюмам. Второе — бизнес: билеты, зрительный зал, публика. Третье — управление: здание, транспорт, техническая сторона. На что дает деньги государство? На здания, половина которых доведена до состояния разрухи. Но даже если цирки будут новенькие, как елочные игрушки, работать в них кто будет? А кто туда будет ходить? Если в цирке проблемы, народ не пойдет, никого не обманешь.
Мама моя ностальгически с пафосом говорила: «Неужели не вернутся времена, когда на Цветном бульваре зимой жгли костры, люди ночевали на улице, чтобы первыми купить билеты на премьеру?» Я отвечал: «Мама, побойся бога. Время какое!» Раньше из развлечений были пара каналов телевидения, радио «Маяк», кинотеатры с одинаковым набором фильмов и цирк. Сейчас глаза разбегаются от предложений куда пойти.
— У цирка серьезная конкуренция?
— Очень. Но при этом последние три года, не беру пандемию, билеты продаются на 98%. Если в этом изобилии развлечений люди всё равно приходят в цирк, значит, им это нужно, интересно.
Ведь цирк — это немного из детства. Считается, что человек ходит сюда три раза в жизни. Впервые с родителями, потом он ведет в цирк своих детей, а позже внуков. Собираясь в цирк, подсознательно люди хотят увидеть то, что было в детстве: свет, музыка, клоуны, животные. И если там что-то другое, к чему люди не готовы, они чувствуют себя обманутыми.
Поэтому мы у себя воплощаем традиционные цирковые жанры. Как говорят англичане, по-настоящему элегантный человек должен хотя бы на сезон отставать от моды. Мода приходит и уходит, а классика остается.
— Сделать ретроцирк дешевле, чем осовременить?
— Нет. Всё сильно подорожало. Раньше считалось, что цирк не очень искусство. Когда моя мама сказала своей тетке: «Я познакомилась с молодым человеком. Он артист», та поинтересовалась: «В каком театре?» «Он в цирке клоуном работает», — был ответ. И тетка упала в обморок. Потом призналась, что последний раз клоуна видела в балагане еще до революции. Он был рыжий, пьяный, всё время падал и кричал: «Ой-ой-ой!»
С тех пор цирк сильно поменялся. А за последние лет 20 стал ближе к театру. У меня нет жонглеров, эквилибристов, у меня артисты. Каждый за 3–4 минуты рассказывает свою историю. И публике неважно, сколько сальто-мортале они увидят. Цирк — не Олимпийские игры, здесь рекорды не нужны. Если на манеже не артист, он неинтересен.
К деньгам!
— Цирковые Telegram-каналы — одни из самых злобных. Вам не кажется, что недоброжелателей в вашем цехе больше, чем в том же театре?
— Тут я с вами не совсем соглашусь. Мне есть с чем сравнивать. Давно, по семейным обстоятельствам, я был связан с миром Большого театра. Когда театр готовился к гастролям в Америке, на 80 человек отъезжающих поступило больше 200 анонимок.
Артисты, работающие в манеже, ерундой не занимаются, им некогда. А те, кого никуда не берут, строчат почем зря. Это как с фронтовиками. В свое время, работая на радио, я готовил программу к 40-летию Победы. В студию пришел маршал Покрышкин, трижды Герой Советского Союза. Мы никак не могли его разговорить. Он лишь отмахивался: «Зачем вам всё это?» Мы уже и водкой его поили, и Шульженко ставили. Ни в какую. В конце концов маршал пошел нам навстречу. Это к тому, что фронтовики никогда про войну особо не рассказывали. А те, кто в красках описывали, как победили Гитлера, дай бог, в штабе, а то и вообще в тылу сидели.
— Новомодные тенденции диктуют кино, сколько в фильме должно быть артистов разных рас и какой сексуальной ориентации. В цирке до такого не дошли?
— На Западе сейчас много дурнины. Они не понимают, что творят. Но всё равно обратка будет. В цирке такого нет. Здесь никогда не стоял национальный вопрос. Есть одна национальность — артист. Никогда не выясняют религиозные взгляды. Потому что у нас один Бог — манеж, и ему все молятся.
— Какова судьба цирковых пенсионеров?
— По-разному складывается — у кого-то хуже, у кого-то лучше. Нагрузки в цирке запредельные, артисты переломанные, с выбитыми менисками, порванными связками. В силовых жанрах к 40 годам становятся инвалидами. Но при этом из цирка не уходят. Пожарная охрана, билетеры, гардеробщики — почти все наши бывшие артисты. Отец в последние годы своей жизни создал благотворительный фонд «Цирк и милосердие». Он помогает нашим ветеранам.
— Говорят, 13 — счастливое число в вашем цирке. Почему?
— Так и есть. Диаметр манежа 13 м, адрес — Цветной бульвар, 13. Сюда идет автобус № 13. Я не мистик, но что-то в этом есть. У меня на всех машинах номера 013.
— В мистику не верите, а спиной к манежу садиться нельзя. Почему?
— Можно по шее получить.
— От кого?
— От любого, кто мимо проходит. Это скорее не примета, а техника безопасности. Если сидишь спиной в манеж, не видишь, что там делается. А там может быть что угодно: львы, например. Еще примета — в цирке нельзя семечки грызть, денег не будет.
— И вы не рискуете?
— Иногда. Дома. В карантин оторвался. Пандемия застала нас в Монако. От ограничений мы чуть не озверели. И как только разрешили выходить за продуктами и в аптеку, ломанулись в русский магазинчик между Ниццей и Антибом, который немцы держат. Пельмени, водка, соленые огурцы — и семечки!
Справка «Известий»Максим Никулин окончил журфак МГУ. В 1993 году пришел в Московский цирк на Цветном бульваре на должность директора-распорядителя. После кончины отца в августе 1997 года был избран генеральным директором. Награжден орденом Почета, орденом Дружбы. Академик Национальной академии циркового искусства.