В Приморье завершилось расследование уголовного дела в отношении создателей реабилитационного центра для нарко- и алкозависимых «Расцвет». Перед судом предстанут пять фигурантов дела, в котором насчитывается 34 потерпевших, — все они были пациентами учреждения, но держали их там насильно, иногда похищали, а методы лечения были крайне сомнительными. Подобных центров по всей стране — сотни и, по словам экспертов, пока ими практически никто не занимается. Как сотрудники этих организаций обращаются с подопечными и почему им гораздо интереснее их родственники — в материале «Известий».
Платное избиение
Дело в отношении пяти мужчин заведено по двум статьям УК РФ — 126 и 127 о похищении человека и о незаконном лишении человека свободы. По версии следствия, в 2017 году один из обвиняемых организовал в двух арендуемых частных домах в пригороде Владивостока и в Находке реабилитационный центр «Расцвет». Он привлек пятерых подельников (один из фигурантов дела уже осужден). Они похищали и насильно удерживали потерпевших в коттеджах, медицинскую помощь не оказывали, применяли лишь «незаконные методы физического и морального воздействия», ограничивали свободу передвижения — и получали за это деньги от родственников пациентов за «оказанные медицинские услуги». Потерпевшими в деле считаются 34 человека.
О деле стало известно еще летом 2019 года, когда в СМИ появились сведения о смерти пациентов в стенах «Расцвета». Например, описывается история 31-летнего моряка Егора Парчайкина, который хотел справиться с алкогольной зависимостью, нашел в Сети информацию об этом центре и поехал туда. Через несколько дней он умер, его мать рассказывала, что он был избит, «его привязывали в локтевых суставах, лучезапястных, он пытался вырваться». В итоге у мужчины остановилось сердце. Директор центра Дмитрий Кондратьев при этом заявлял, что «никого не удерживает», в его заведении человека «мотивируют», ведут с ним разговоры.
Вскоре Кондратьев был задержан, как и его подельники, а пациентов центра освободили. Дело сейчас направлено в суд.
В СУ СК по Приморскому краю «Известиям» сообщили, что расследование в отношении центра было начато по заявлению от матери одного из пациентов, который умер в стенах центра. Всего там скончались трое. По словам старшего помощника руководителя краевого СУ СК Авроры Римской, Следственный комитет проводил проверку по факту смерти, и в ходе этой проверки выяснились все обстоятельства.
— Часть людей обращалась в центр добровольно, часть под принуждением, — рассказала она. — Но главное, что всех обманывали. Например, человек приходил добровольно, и ему говорили: немного побудешь и уйдешь, всё будет отлично. Однако когда он хотел уйти, его незаконно удерживали, а родственникам говорили, что лечение продолжается и надо за него платить. При этом связи с родственниками у пациентов не было. Людей удерживали, привязывали, били, чтобы получать деньги от родственников.
Иногда люди сами приходили в центр, сообщали, что у них есть неблагополучный родственник, который не хочет лечиться. Тогда в дело вступала «выездная бригада»: человека силой увозили в центр. «Бригада» могла просто найти человека на улице и похитить, представляясь полицейскими. Родственники же платили деньги, как они думали, «за лечение».
— Мотив их действий — получить деньги, — отмечает Римская. — Им выгодно было удерживать людей как можно дольше и обманывать родственников. Пострадавших было гораздо больше, 34 лица — это люди, которые признаны потерпевшими в рамках уголовного дела.
Фигурантам дела грозит до 12 лет лишения свободы.
Рабство или насилие
Такие реабилитационные центры для России, к сожалению, не редкость. Уголовные дела по ним были и раньше. Можно вспомнить, например, «Преображение России», где использовалась бесплатная рабочая сила. Больные алкоголизмом проходили лечение трудотерапией, но по факту были просто рабами. У этой организации было 400 филиалов по всей стране. Руководителя организации в итоге приговорили к девяти годам лишения свободы.
В середине ноября в Башкирии спецназ штурмовал реабилитационный центр для наркозависимых, чтобы освободить похищенных и незаконно удерживаемых там людей. Они, как в «Расцвете», тоже удерживались там за деньги родственников — от 25 до 35 тыс. рублей в месяц.
Директор Института наркологического здоровья нации, кандидат медицинских наук Олег Зыков рассказал «Известиям», что «Преображение России» и «Расцвет» — два распространенных в стране типа реабилитационных центров.
— У первой категории — как у «Преображения России» — нет задачи реабилитации и даже нет задачи сделать на этом деньги, — объяснил он. — Есть работный дом, и там используется рабский труд маргинальных слоев населения, на чем, собственно, и делают деньги. Это бандитская система. Раньше была глобальная организация, сейчас остались такие локальные организации.
По его словам, такие организации пользуются тем, что в России нет службы пробации, которая занималась бы судьбой человека после выхода из мест лишения свободы. В итоге те, кто возвращается из колоний, по словам Зыкова, идут либо в преступный мир, либо попадают в такие работные дома.
— Вторая категория — это условно реабилитационные центры, где уже ставится задача некой реабилитации, — говорит Зыков. — Люди, которые это организуют, занимаются поборами. Так называемые мотиваторы за деньги приезжают по звонку родственников, хватают наркомана или алкоголика и привозят в свое закрытое учреждение. Там они организуют то, что называют реабилитацией: как правило, это какая-то форма насилия.
По мнению Зыкова, таких реабилитационных центров в стране большинство — при том, что подобная реабилитация «не может привести к положительному результату». Единственным способом изменения мировосприятия человека он называет уважение к его чувствам, личности и поднятие самооценки, а никак не наоборот.
— И третья категория — это условные 10% хороших центров, которые по крайней мере прозрачны, можно понять, что там происходит, — говорит Зыков. — Там не декларируется 12-шаговая программа, а реально реализуется. А это основная технология, которая может помочь человеку переосмыслить свою жизнь.
Интересные родители
Генеральный директор благотворительного фонда «Гуманитарное действие» Сергей Дугин отметил, что в этой сфере очень много недобросовестных организаций, потому что люди готовы платить за лечение своих близких.
— Центрам интересны не сами пациенты, им интересны их родственники, — сказал он «Известиям». — Достаточно завлечь к себе один раз, и потом они будут тянуть деньги. Там есть элементы реабилитации, но в основном это трудотерапия, какая-нибудь молитва или вообще просто удержание силой — людей закрывают, пристегивают наручниками к батарее.
Председатель правления Национального антинаркотического союза Никита Лушников рассказывает, что в начале 2000-х реабилитационных центров для алкозависимых и наркоманов почти не было. Он сам прошел через такой реабилитационный центр, а потом основал свой.
— Но наш положительный результат стал давать не самые хорошие примеры для других, — рассказал он «Известиям». — Бывшие зависимые не захотели работать, а начали оставаться в этой теме, стали заниматься реабилитацией, но качество не улучшалось, а только ухудшалось. И к началу 2010-х всё это превратилось в коммерцию. Появилось очень много неконтролируемых лечебных центров.
По его словам, в тот момент открылись сотни реабилитационных центров, которые стали зарабатывать деньги на зависимых, удерживая их на своей территории. Сейчас с этим уже сложно что-то поделать, полагает Лушников.
Произвольный процесс
Между тем в середине ноября российский президент Владимир Путин на заседании Совбеза призвал усилить контроль за работой частных наркореабилитационных центров. Он отметил, что там «фиксируются вопиющие нарушения конституционных прав граждан» и потребовал «незамедлительно исправлять» эту ситуацию.
Однако, отмечает Лушников, чтобы понять, что делать с недобросовестными реабилитационными центрами, нужно знать, кто вообще за это отвечает.
— У нас на государственном уровне нет органа, который бы занимался НКО, специализирующимися на реабилитации, — поясняет он. — В этом главная проблема. Некачественный реабилитационный центр можно выявить на региональном уровне с помощью участкового и следственного комитета, в который может поступить заявление от пациента. Но не более. Некачественный реабилитационный центр в нашей стране может работать годами, контролируя, чтобы на него не поступало жалоб.
Зыков подтверждает, что здесь есть такие проблемы: нет ведомства, которое бы курировало эту сферу.
— Об этом сказал президент, когда презентовал проект антинаркотической стратегии до 2030 года, — рассказал он. — Там отдельным пунктом говорится о том, что в России нет ведомства, которое бы курировало это направление деятельности. Вообще никто этим не занимается, это абсолютно произвольный процесс. И переругались три ведомства: МВД, Минтруд и Минздрав, — кто будет этим заниматься.
В ответ на запрос «Известий» о проверках в реабилитационных центрах и о наличии у них каких-либо разрешительных документов Минтруд попросил обратиться в Минздрав, Минздрав перенаправил в Росздравнадзор, а Росздравнадзор на момент публикации материала на запрос не ответил.
Лицензирование не для всех
— Дискуссия по реабилитационным центрам сейчас ведется в трех плоскостях, — рассказал «Известиям» Зыков. — У Минздрава была идея сделать все реабилитационные центры государственными, но этот законопроект никем поддержан не был. У нас сейчас есть реабилитационные центры при наркологической службе — есть даже хорошие, но их очень мало. В основном «реабилитационный центр» там — это вывеска с пустыми койками внутри. Коммерческие центры забиты, а государственные пустуют, потому что там есть только койки, но нет реабилитации.
Вторая идея, по его словам, более конструктивная — лицензировать все эти центры. С этой идеей выступал ранее, в частности, главный нарколог страны Евгений Брюн.
— Процесс лицензирования очень коррумпируется, а у тех 10% позитивных реабилитационных центров просто не хватит денег на это, они существуют на пределе выживаемости, и при жестком регулировании со стороны государства они просто закроются, — считает Зыков.
Лушников считает, что идея лицензирования может что-то исправить, но не в масштабе всей страны.
— Лицензия что-то решит только для тех центров, которые готовы к этому, — отметил он. — А если брать все примерно 10 тыс. учреждений, которые работают в стране, то из них 500–700 в лучшем случае перейдут на лицензию. Поэтому нужно искать другие варианты.
Зыков при этом полагает: неправильно считать, что в России якобы нет нормативных документов, которые позволили бы регулировать эту сферу.
— Национальный стандарт реабилитации был написан в первой версии в 2013 году, а в 2018 году Росстандарт переутвердил этот документ, — рассказал он. — Это хороший документ, мои коллеги-наркологи его поддержали, оценив его очень высокое качество.
По его словам, в стандартах разработаны все механизмы проверки таких организаций. Более того, отметил Зыков, в 2018 году был выпущен еще один национальный стандарт — контроля качества реабилитационных центров в соответствии с первым стандартом.
— Если этими стандартами пользоваться, будет нормально, — отметил он. — Но представьте, сколько реабилитационных центров надо проверить, какую работу провести. И эту работу никто не начинает, потому что нет ведомства, которое бы это регулировало.
Путь эволюции
Благоприятным Зыков также называет процесс, когда «позитивно мыслящие центры» создают саморегулируемые организации. Одна из них, в частности, — Национальный антинаркотический союз. Зыков предлагает прописать в уставах этих саморегулируемых организаций следование национальному стандарту.
— По закону, если организация прописывает у себя в уставе использование национального стандарта, то у государства появляется право проверить, что они соответствуют ему, — пояснил он. — Если они продекларируют использование стандарта по реабилитации, а у государства появится ведомство — в идеале Минздрав, — которое будет регулировать деятельность саморегулируемых организаций, то появится реальный механизм санации процесса. Здесь не может быть революции, можно быть только эволюционером.
По его словам, если этот механизм будет работать, то у государства появляется возможность и организовать преференции для этих саморегулируемых организаций.