На одного сотрудника органов опеки приходится несколько тысяч детей
Более половины специалистов по охране детства работают в этой профессии менее пяти лет, а 16,5% — меньше года. По данным Минобрнауки, на конец 2016-го в этой системе трудились 11 374 человека. Всего в стране работает 2 446 органа опеки и попечительства. При этом 443 из них (18%) имеют только одного сотрудника. Из-за такой ситуации с кадрами нередко сотрудники опеки вместо того, чтобы помочь семье, оказавшейся в трудной ситуации, просто забирают детей у родителей. Нехватка профессионалов приводит к человеческим трагедиям. Одна из них — прогремевшая на всю страну история семьи Агеевых. Сейчас Антон и Лариса Агеевы ждут очередного решения Европейского суда по правам человека. Они надеются, что ЕСПЧ поможет им вернуть детей, которые уже восемь лет живут в детдоме.
Член Совета по попечительству в социальной сфере при правительстве, президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская сообщила «Известиям», что одна из главных проблем российской опеки — текучка кадров.
— Поэтому часто получается, что человек, не имеющий подготовки и специального образования, решает судьбу посторонних ему людей, принимает жизненно важные для них решения, — пояснила Елена Альшанская.
В этом году Глебу Агееву исполнилось 12 лет, восемь из которых он провел в приюте. Напомним, что все началось в марте 2009 года, когда Антон Агеев привез четырехлетнего сына в детскую больницу с ожогами лица. По словам родителей, ребенок полез под стол, задел провод электрического чайника, и на него пролился кипяток. На следующий день после госпитализации фотографию обожженного мальчика показали по всем центральным каналам. Кадры, которые медики передали журналистам, не заретушировали, а личные данные ребенка были обнародованы, что запрещено законом. Родителей же обвинили в издевательстве над Глебом и его младшей сестрой Полиной.
Обвинение утверждало, что мать избила мальчика раскаленным чайником. «Известия» тогда подробно писали о том, что в деле много вопросов, однако к призывам разобраться мало кто прислушивался. Многие политики, общественники и пользователи соцсетей требовали немедленной расправы.
Расправа наступила скоро: Глеба и его сестру Полину отобрали у родителей и поместили в детдом. В 2010 году на суде обвинения в издевательствах не подтвердились. Антон Агеев был полностью оправдан, его супругу Ларису суд приговорил к году и восьми месяцам исправительных работ за причинение легкого вреда здоровью и ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Но репрессивная юридическая машина была запущена, и остановить ее не удалось.
Уже восемь лет Агеевы пытаются вернуть детей. Российские суды всех уровней им в этом отказали. Однако Европейский суд по правам человека в 2013 году встал на сторону родителей. В Страсбурге усмотрели в решениях российских властей необоснованное вмешательство в семейную жизнь. По мнению судей ЕСПЧ, достаточных оснований отбирать детей не было, российские суды нарушили право Глеба и Полины на семью, и дело должно быть пересмотрено. Кроме того, супругам Агеевым присудили €55 тыс. компенсации и €12 тыс. возмещения судебных издержек. Однако российский суд пересматривать свое решение отказался.
По словам Антона Агеева, на условия проживания детей жаловаться не приходится: они попали в одно из лучших сиротских учреждений в стране, и у них есть все, что нужно. Кроме родителей. Все последние восемь лет Антон и Лариса ежедневно разговаривают с Глебом и Полиной по телефону и навещают их почти каждую неделю. Сейчас дети отдыхают в летнем лагере в Крыму.
Глеб и Полина всё прекрасно понимают и терпеливо ждут совершеннолетия. Потому что знают: вырваться из детдома у них нет почти никаких шансов.
— За эти восемь лет они тысячи раз спрашивали нас, когда смогут уехать из приюта. Им обещали, что это должно произойти летом, после Нового года, после очередного суда... Но в последнее время они перестали задавать этот вопрос, — говорит Антон Агеев.
А родителей беспокоит, что Глеба и Полину лишили того, что есть почти у всех домашних детей, — ласки, поездок с родителями, кружков и секций.
— У Глеба музыкальные способности, а Полина активно занимается спортом. Однако полноценно заниматься в качественных кружках и секциях у воспитанников даже самых лучших детдомов возможности практически нет, — говорит Антон Агеев. — Но это не самое важное. Надо видеть их радость, когда мы приходим. Они знают, что на свете есть родные люди, которые любят их, и очень тяжело переживают разлуку. Сейчас у них, конечно, уже есть собственные увлечения и интересы, друзья. Поля увлекается флористикой, постоянно обсуждает с мамой цветы, просит привезти какие-то особые. Мы пытаемся поддерживать их в активной жизни. Но расставаться всегда тяжело. Когда мы уезжаем, они чуть ли не плачут. И спрашивают, когда мы приедем в следующий раз. Им бы хотелось, чтобы мы были рядом все время.
— Они вас по-прежнему называют папой и мамой?
— Да.
Антон Агеев рассказал «Известиям», что сейчас в Страсбурге ждет рассмотрения еще один иск. Но дело это небыстрое, и не исключено, что дети вернутся к родителям до решения суда — просто достигнут совершеннолетия.
До сих пор в стране нет программы высшего образования для подготовки сотрудников опеки. В Минобрнауки России «Известиям» пояснили, что, как правило, в этой сфере работают специалисты с педагогическим, психолого-педагогическим и юридическим образованием. В прошлом году была разработана программа профпереподготовки по специальности «Специалист органов опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних», отметили в пресс-службе министерства. Но такие специалисты появятся в органах опеки еще не скоро.
— В этом году мы разрабатываем учебно-методические комплексы к программе профессиональной переподготовки, а также планируем проведение научно-методического семинара для преподавателей институтов повышения квалификации работников образования, — пояснили в министерстве.
В ведомстве также сообщили, что начиная с 2013 года Минобрнауки организовало и провело курсы повышения квалификации для пяти тыс. специалистов по вопросам защиты прав детей.
Нормативы и штатную численность органов опеки определяет не Министерство образования, а региональные власти. К примеру, в Забайкалье 138 специалистов на 265 тыс. детей (один специалист на 1 920 детей), в Магаданской области — 28 на 30 тыс. (один на 1 067), в Московской области — 484 на 1,27 млн (один на 2 619 детей), а в Тюменской области — 86 на 848 тыс. (один на 9 855).
Член Общественного совета Минобрнауки РФ Алексей Рудов считает, что главные проблемы в регионах — низкий уровень подготовки сотрудников опеки, большая текучесть кадров и отсутствие четких ориентиров.
— Основной объем их работы — бесконечные учеты и отчеты, — пояснил он. — При минимальной автоматизации на это уходит почти всё время, а на работу с людьми остается минимум. Кроме того, сотрудник опеки зависит от мнения начальства и боится портить статистику. Поэтому лучший способ «не попасть под раздачу» — ничего не делать и ждать до последнего. Или делать только то, что ведет к удобному результату для специалиста, а не для ребенка.
По словам Алексея Рудова, за последние годы случаев, когда детей необоснованно отбирают у родителей, стало меньше в несколько раз. Однако каждая такая история привлекает большое внимание и заставляет беспокоиться многие семьи.
