«Наши чиновничьи проверки не всегда дают объективную картину»

После гибели детей в летнем лагере в Карелию вылетел руководитель столичного департамента труда и соцзащиты населения Владимир Петросян. О том, что сейчас происходит в лагере, по какому принципу отбираются места для летнего отдыха детей из малообеспеченных семей и сирот и изменится ли что-то в порядке проведения госзакупок путевок, Владимир Петросян рассказал в эксклюзивном интервью корреспонденту «Известий» Роману Крецулу. 

— Владимир Аршакович, какие меры вы приняли после трагедии?

— Я сейчас нахожусь в Петрозаводске. Моя задача — помочь детям выехать отсюда и благополучно добраться до Москвы. Другая часть департамента работает сейчас с родителями по вопросам, связанным с оказанием поддержки, похоронами и т.д.

Естественно, мы разберемся. До заключения контракта мы проверяли все наши загородные базы. И в этот лагерь тоже приезжала комиссия. Насколько качественно была проведена проверка, надо смотреть — какие были замечания и были ли они вообще.

Но я считаю, что даже такие наши чиновничьи проверки не всегда дают объективную картину. Здесь, на мой взгляд, нужно применять практику, которой мы придерживаемся при проверке реабилитационных центров для детей-инвалидов. Оценку и проверку этих учреждений проводят родители детей-инвалидов. Они оценивают разные показатели, критерии и потом информируют меня лично по электронной почте о качестве предоставляемых услуг в том или ином реабилитационном учреждении.

Здесь, я думаю, тоже нужен широкий общественный контроль с подключением объединений многодетных семей, других общественных организаций.

— Сейчас, по всей видимости, пройдут внеплановые проверки во всех лагерях?

— Естественно, мы усилим контроль и проверим еще раз все загородные базы с акцентом на безопасность детей. Но я думаю, что без общественности картина будет неполной и не совсем объективной. Понятно, что во всех лагерях администрация готовится к проверкам — они знают, что едут чиновники, будут их проверять. А нужен ежедневный, постоянный общественный контроль.

—  Кому предоставляются путевки департаментом?

— Наши категории — дети, которые стоят на учете в социально-реабилитационных центрах, из малообеспеченных семей, из многодетных семей, дети-сироты.

— Есть ли регламентированная сумма, выделяемая государством на отдых одного ребенка?

— Средняя стоимость путевки этой организации получилась чуть больше 30 тыс. рублей на 21 день. Это оплачивается за счет бюджета. Определенного норматива по сумме на одного ребенка нет. Это конкурсная цена. В данном случае был электронный аукцион.

— Сейчас вновь разгорелась дискуссия о порядке проведения госзакупок. Некоторые чиновники, политики говорят, что сама система порочна.

— Я, наверное, с ними соглашусь. Мы уже на протяжении двух лет об этом говорим. Я считаю, что электронный аукцион совершенно здесь не подходит. Необходима оценка качественных показателей, а не стоимости. У нас есть свои предложения на этот счет. И после моего возвращения в Москву мы будем направлять их законодателям.

— В ваш адрес со стороны многих звучит критика, что выбраны были самые дешевые путевки в заведение самого низкого качества...

— Сейчас могут многое говорить. Я принимаю удар и не собираюсь ни с кем спорить. Пусть степень ответственности всех определяют компетентные органы. Это был электронный аукцион, который проходил по 44-му федеральному закону. Там было всего два участника.

— Как вы оцениваете условия в лагере?

— Сейчас со мной находится Галина Ивановна Степанова, которая 20 лет возглавляет Республиканский центр детско-юношеского туризма. И она говорит, что это лучший лагерь в Карелии. Трагедия случилась из-за обычной человеческой безалаберности. Преступный «авось» привел к этой беде. Человеческий фактор.

— В чем это заключается?

— Дети готовились к походу. Получили штормовое предупреждение. Здесь говорят, что они не получали, но один из ребят сказал, что предупреждение было, он получил его на телефон. Я больше детям верю.

Однако здесь говорят, что в Карелии бывает минутный шторм, который быстро проходит. И они всё равно решили выйти в этот поход. И вот вышли.

— Вы сейчас занимаетесь вывозом детей. С этим есть какие-то сложности?

— Никаких сложностей. Спасибо РЖД, они нам помогают, выделили вагоны. Местные власти организовали автобусы. Всех 160 детей мы забираем с собой. Вообще смена кончается 23 июня. Но мы решили, раз уж я приехал сюда, детей заберу.

— Родители некоторых детей жалуются, что тем, кто не участвовал в роковом походе, не дают позвонить домой, и говорят, что им предстоит остаться до конца смены.

— С таким я не сталкивался. Сейчас мы с первым замминистра труда России общались с детьми. Им понравилось в лагере.

Когда я спросил, что их не устраивает, они сказали, что горячая вода три раза в день, а им нужно постоянно. Ну, московские дети, понимаете. К питанию у них вопросов нет.

Я спросил их, правда ли, что пишут в соцсетях — что их вожатые бьют, что к ним плохо относятся. Они меня на смех подняли, кричали, что у них самые лучшие и веселые вожатые. Про эти палаточные городки это просто полная дезинформация. У меня фотографии есть. Это обычные кирпичные коттеджи. Никакого палаточного городка. Естественно, когда дети выходят в поход, там они разбивают палатки — они же этот коттедж не перенесут с собой.

Дети рассказывают, как их учат расставлять палатки, разжигать костры, как себя вести в экстремальной ситуации. У них глаза горят. Лично я считаю, что лучше бы этим не заниматься, но дети в восторге от этого.

— Детский омбудсмен Павел Астахов заявил, что в лагере число детей превышало допустимое на 71 человека. Это действительно так?

— Не знаю, о чем говорит Павел Алексеевич, я с ним не общался на эту тему. Вот что мне не понравилось: когда мы заключали тендер, у нас было условие — четыре квадратных метра на человека, пусть даже при шестиместном размещении. Но я сегодня посмотрел, мне кажется, там нет четырех квадратных метров на человека. В полтора-два раза меньше.

— Еще какие-то нарушения обнаружили?

— Я вошел в комнату. Стоят три кровати, комната нормальная, мне понравилась. А потом я спрашиваю детей, как они спят. И оказывается, что в каждой кровати внизу выдвигается еще одно спальное место. Мне кажется, шесть мест для такой комнаты — это много. К трагедии это, конечно, отношения не имеет. Но я считаю, что это нарушение. Нарушение конкурсных обязательств.

— Контракт с ними перезаключать будете?

— С этой организацией? Нет, конечно. Они не соблюли условия по размещению. И если такое отношение к этим походам... Да, детям нравится, ничего не могу сказать. Но как так можно? Как можно выходить в поход на авось?