Главный эффект от состоявшегося вчера разговора между главой правительства РФ Дмитрием Медведевым и тележурналистами не столько информационный, сколько политический и терапевтический. Узнать что-либо новое или неожиданное из беседы не удалось. Тем не менее этот разговор (при его правильном прочтении) очень важен для российской политики и для психологической атмосферы в нашем обществе.
Давайте попробуем понять — в чем и почему.
С кем беседовали наши ведущие тележурналисты? Прежде всего — с опытным политическим тяжеловесом. Д.А. Медведев на высших государственных постах непрерывно с 2000 года. Для всего мира — завидное долголетие. В следующем году он в качестве лидера поведет на выборы партию «Единая Россия», которая буднично и привычно возьмет большинство мест и все значимые посты в парламенте. Кроме того, Дмитрий Медведев — бывший президент России. Тут надо вникать во всё: и в слова, и в контекст, и в умолчания. В последние особенно.
Уже начало беседы вызвало «вопросы в зале». Премьер как о достижении говорит: «Падение экономики и падение производства приостановлено», а мы помним, что оба показателя падают минимум на 3,7% по итогам года, и коварное «при» ясно сигналит, что это еще не пресловутое «дно». Премьер обещает, что в следующем году мы «будем расти». Правда, в пределах от нуля до 1%. Про источники и драйверы однопроцентного роста речи нет, и прогноз повисает в воздухе.
Дальше статистическое недоумение усилилось. Стремясь «не допустить сползания уровня жизни людей», правительство якобы сумело «проиндексировать страховую часть пенсии» причем «на всю сумму инфляции». Но зал-то помнит, что индексация коснется только неработающих пенсионеров и только на 4%, а последующая добавка весьма сомнительна. Между тем инфляция общая в текущем году близка к 13%, продовольственная — не менее 15% (есть оценки и на уровне 18%) и никаких признаков ее устойчивого замедления не наблюдается. Куда «сползут» пенсионеры с четырехпроцентной прибавкой в следующем году?
К полноте и корректности российской статистики, особенно по уровню жизни населения, накопилась уйма вопросов, которые когда-нибудь, надеемся, попадут к премьеру или социальному вице-премьеру. Но очень хотелось бы, чтобы в будущих явлениях власти народу фигурировали данные о прожиточном минимуме, стоимости потребительской корзины по регионам, о минимальной и средних зарплатах (отдельно врачи, учителя, преподаватели вузов, депутаты и чиновники).
Народ хочет знать, а прочесть толком негде.
Правительство в очередной раз оглашает намерение сократить государственный аппарат на 10%, при этом оставшимся чиновникам урежут длинные отпуска. Населению вроде бальзам на душу. Но зал-то помнит, чем оканчивались 100 предыдущих аналогичных попыток.
И червь сомнений поглощает пролитый бальзам.
Дмитрий Медведев освоил замечательную манеру говорить о недостатках по формуле: «не так хорошо, как хотелось бы», «не так быстро, как хотелось бы» и т.п. Тут есть определенная перекличка с другим премьером, говорившим «хотели как лучше». Особенно ярко этот высокий стиль проявился в разговоре об импортозамещении.
На продовольственных прилавках, прямо скажем, ничего пока особенно не заместилось. Закрывая ввоз из провинившейся Турции, правительству, пожалуй, стоило бы открыть ворота для продуктов из Греции и Италии. И партнеров за конструктивность отметить, и конкуренцией немного придержать рост продуктовой дороговизны.
Но Дмитрий Медведев в интервью не ограничился помидорами, а поднял вопрос импортозамещения на уровень промышленной стратегии. «Невозможно, — сказал он, — создать на базе по сути постсоветской промышленности за 2 года промышленность такую, как в Германии или в Японии». Резонно, но почему же «за 2 года»?
А потому что столько уже работают в России санкции и антисанкции. А проблемы для нас, согласно премьеру, лучший стимул к действию. Если бы их не было, эти трудности «стоило бы придумать» чтобы… «изменить нашу экономику».
Что-то подобное мог бы сказать оппозиционный экономист, критикуя правительство: дескать, им нужны санкции и прочие внешние пинки, чтобы проснуться и засуетиться. Но когда действующий глава правительства говорит о желательности и благотворном влиянии санкций, без которых главное не делается, это порождает как минимум недоумение. У нас что, худо — обязательный двигатель добра?
Следует ли теперь считать это философией правительства?
Впрочем, мы охотно простим премьеру эту полемическую неловкость, если он вместе с коллегами и преемниками выполнит титаническую задачу, заявленную в интервью: за 10 лет создать в нашей стране промышленность, как в Германии и Японии, и ввести Россию «в число стран, которые поставляют сложную технику в другие государства». Без подробностей это звучит как мечта, но неистребимая способность мечтать не раз помогала и помогает нам выжить.
В беседе с журналистами были затронуты и две, как принято говорить, «резонансные» темы.
Дмитрий Медведев пространно и в целом убедительно доказывал необходимость введения системы взимания оплаты с тяжелых грузовиков за фактический пробег по федеральным трассам. И действительно, аналогичные системы в мире существуют повсеместно и работают на развитие дорожной сети. Но почему злосчастная система «Платон» внедрялась в режиме спецоперации с маршами протеста, забастовками и попытками блокады? Почему не было заблаговременной работы с транспортными предпринимателями и профсоюзами?
Когда конфликт, вовремя не предотвращенный, всё-таки грянул, почему к «забастовщикам» пошла полиция, а не представители власти? С гражданами, пусть даже раздраженными, даже заблуждающимися, даже составляющими некое меньшинство, надо разговаривать, это не террористы, это народ, имеющий неотъемлемые права. История с «Платоном» показала ошибки в подготовке и внедрении системы, а также неготовность оперативно и конструктивно реагировать на законный социальный протест. Уроки очевидны и, наверное, уже извлечены.
Самым горячим стало обсуждение вопроса о том, как реагировать на публичные обвинения в коррупции в адрес высших государственных чиновников. Как профессиональный юрист Дмитрий Медведев предсказуемо сделал упор на «презумпции невиновности» и необходимости совершенствовать законодательство. В частности, он не исключил возможность добавить в обязательную для чиновников декларацию о доходах и имуществе сведения, касающиеся их взрослых детей.
В таком добавлении есть резон. С женами многие чиновники, по слухам, в целях имущественной конспирации развелись. С детьми такой номер не проделать. Кроме того, у всех на глазах и на слуху вопиющие конфликты интересов, когда взрослые дети под покровительством власть имущих родителей просто метут все тендеры подряд и сколачивают миллиардные состояния в рекордные сроки. Так что само понятие «конфликт интересов» требует гораздо более жесткого регулирования.
Но если обвинения затрагивают самый высокий уровень, тем более в самой правоохранительной системе, тут требуется особый механизм реагирования, который у нас пока не действует. В мировой практике для таких случаев используется парламентское расследование, в рамках которого депутатская комиссия взаимодействует со специально назначаемым парламентом независимым прокурором. Уже не как премьер, но как лидер правящей партии Дмитрий Медведев мог бы содействовать грамотному решению этого важнейшего вопроса. Чего, несомненно, с интересом ждут избиратели.
Ежегодная беседа премьера с журналистами подтвердила важное политическое обстоятельство: в нашей стране сохраняется властный тандем, который придает чрезмерно централизованной государственной иерархии дополнительную устойчивость. Тандем укоренился и стал сущностной чертой государства, символически повторяющей наш государственный герб.
Образованному городскому среднему классу, несомненно, психологически комфортно видеть и слышать Дмитрия Медведева, который шлет этой аудитории многочисленные и ясно читаемые сигналы «я свой». Правда, новых афоризмов (вроде памятного «свобода лучше, чем несвобода») на этот раз не прозвучало, но образ и «невербальное послание» полностью узнаваемы. И сразу вспоминается всё — и отложенная модернизация, и ждущий повторения призыв «Россия, вперед!»
Но раз уж судьбу России в XXI веке в значительной мере определяет властный тандем, очень хотелось бы, чтобы оба лидера в своих дальнейших публичных выступлениях обрисовали образ нашего будущего стереоскопически — более полно, выпукло и детально. С этапами и сроками. И с привкусом национальной мечты.
