Недавно по социальным сетям прошла агрессивная и, называя вещи своими именами, просто хамская кампания против нашего регулярного колумниста Ильи Смирнова, который в одной своих статей позволил усомниться в разумности повсеместно распространенного культа биолога Ричарда Докинза и подлинной научности всей его широко раскрученной теории «мемов».
Честно говоря, слово «мем» в свою очередь стало «мемом» — и я к этому слову отношусь нейтрально: очевидно, что какие-то слова и словосочетания, входящие в оборот, играют гораздо более эффективную роль в пропаганде, чем куча самых сложных умных текстов. Скажешь «атмосфера ненависти», и понятно, о чем идет речь. Скажешь «ватник» — и тоже всё понятно.
Лично Илье Смирнову принадлежит честь введения в российский оборот одного из самых популярных «мемов» — слова «либераст», источник которого — давняя книга Ильи «Либерастия», где подробно разбирались все аспекты «сумерек просвещения» 1990-х. «Либераст» как понятие пережило и «креаклов», и «демшизу»; думаю, как «мем» это слово переживет и славу Ричарда Докинза, которая, уверен, недолговечна. Но речь сейчас не о Докинзе.
Любопытно, что при таком послужном списке Илья до 2014 года, кажется, не рассматривался «либералами» в качестве врага, отчасти потому, что вместе с левыми агностиками боролся против клерикализации образования, в том числе против слишком сильного увлечения русскими правыми мыслителями XIX–XX веков. Это понятно. Но мне приходилось общаться и брать интервью у Ильи еще в тот момент, когда мы далеко отстояли друг от друга — несмотря на то что я очень ценил его политическую публицистику и музыкальные очерки начала 1990-х годов.
Так вот, даже тогда, в годы его активной борьбы с православным и прочим мистицизмом Илья никогда не отступал от своих прежних идей и всегда подчеркивал уважение и в целом позитивное отношение к Путину. И этого как будто не замечали ни его тогдашние соратники, ни, что хуже, тогдашние властные пропагандисты.
Почему первые не замечали, понятно — он еще был им нужен, со всей своей искренностью левого прогрессиста. А вот почему не замечали вторые, почему уже в начале 2000-х он не оказался в провластном лагере? Что-то в то время в этом лагере шло не так — таких, как Илья, там не замечали, там он был не нужен.
И вот отмечу, что наиболее гнусно в этой нынешней травле выступают сегодня именно те, кто в то время — в 2000-е годы — неплохо подрабатывал на ниве провластной политтехнологии и политпропаганды. Ведь не либералы, кстати, а именно эти ребята вышли с доносами на Илью, фабрикуя какие-то мерзости о его личной жизни и комсомольском прошлом. Либералы в основном поддакивают, в полный голос трубят, призывают плевать и бить в первую очередь те люди без убеждений и твердых взглядов, кого я бы назвал «поколением циников».
Мы все хорошо знаем представителей этого поколения. В 2000-е годы они были такой провластной богемой: общество было всецело в их руках, их ласкала тогдашняя власть, их побаивались либералы. К Путину они относились скорее снисходительно — типа: что такое Путин? Мы сами Путин, мы больше Путина. Нас, оппозиционных младоконсерваторов, они похлопывали по плечу и говорили — ребята, не бузите, хорошо жить вы можете только при нас... Поневоле приходилось соглашаться, поскольку при развитом ельцинизме ловить нам было вообще нечего.
Поскольку власти приходилось переходить на наш язык, нас нужно было в меру использовать, противопоставляя якобы откровенным врагам – нацболам Лимонова. Почему, кстати, именно нацболов они избрали главными врагами, понятно: оппозиционеров было удобно компрометировать альянсом с националистами. К таким, как Илья Смирнов, эти люди относились с иронией — у них не было ни миллионов, ни даже сотен тысяч, но были убеждения. Циники считали, что убеждения стоят недорого. Да и какие могли быть убеждения у провластных публицистов, когда каждую неделю им спускали так называемый темник, которому надо было следовать со всей жесткостью, не отдаляясь от него ни на шаг. Сегодня говорят, что такой-то — наш лучший друг, завтра говорят, что он же — самый страшный враг. В этой ситуации надежнее забыть о том, что ты думаешь на самом деле. И думаешь ли вообще.
Это сейчас пришло время какой-никакой свободы печати: когда я, понимая направление своей газеты, в рамках этого направления могу писать, что хочу. Году в 2005–2008 такой вольницы даже представить себе было невозможно: все оценки и все нюансы были оговорены и спущены по команде, и если ты только их не учитывал, то мгновенно из этой команды выпадал. Я попробовал поговорить о чем-то подобном с одним из вождей циников и, кажется, главным запевалой этой антисмирновской кампании — ребята, что вы ноете о зажимах, сейчас ведь намного свободнее, чем в условном 2007-м, каждому непредубежденному человеку это очевидно. Он хмыкнул, а на следующее утро я прочел в его ФБ — мы что, еще и благодарить их должны за свободу? Я понял, что с поколением циников разговор невозможен.
К чему привела вся эта ситуация? Она привела к тому, что российское общество оказалось в плену у людей абсолютно беспринципных. Куда они захотят, туда и приведут дезориентированную, условно либеральную среду. Целые общественные среды контролируются наследниками цинического разума: ты собираешься пойти с лекцией в Вышку, там уже сидит г-н Архангельский, который поучает свысока коллег, кому можно позволить выступать перед студенческой аудиторией, а кому нельзя — мол, его заслуги не слишком значительны перед мировой наукой. Удивительно не то, что Архангельский это говорит, а что его вообще кто-то слушает.
Рок-среда — та довольно значительная субкультура конца 1980-х, с которой был как раз связан Илья Смирнов, в советские годы редактор подпольных музыкальных журналов «Ухо» и «Урлайт»: надо было постараться загнать эту среду в антигосударственную оппозицию. Здесь же был и Шевчук, который ездил в Чечню к российским солдатам, и православный Кинчев, и сам БГ со своим сложным отношением ко всем постсоветским порядкам. После грубой обработки циническим разумом согласных и несогласных в этой среде мы получили почти стопроцентное ее отчуждение от российской власти в ту минуту, когда поддержка была всего нужнее: голоса Сергея Галанина и Александра Скляра звучат громко, но нашу музыкальную фронду они всё же не перекричат.
И так происходит во многих, очень многих средах. И только отчасти это можно объяснить ненавистью к России, таким примитивным западничеством. Но отчасти — это тоже побочный продукт цинического разума, наследники которого сейчас являются запевалами почти в любой интернет-травле. А ничего не смыслящие в происходящем либералы трясут бороденками и смиренно поддакивают циникам.
Конечно, цинический разум — не только продукт ельцинизма образца 1996 года, но и неизбывный атрибут raison d’Etat — он неустраним из государственной жизни полностью. Покуда существуют технологи, живут и циники, такие инженеры человеческих умов, изобретатели «мемов» и «симулякров». Циники 2000-х, может быть, и не самые плохие из всех — что-то они реально сделали, какие-то сломанные механизмы отладили, какие-то гайки привинтили, во всяком случае, до полномасштабного политического кризиса дела не довели. Но сейчас они, похоже, немного зарвались, половина их расселась по либеральным редакциям, чтобы в критический момент, объединив усилия, начать мочить любого, кто не согласится пойти к ним на поклон.
До определенного момента можно было терпеть и это. Но травля Ильи Смирнова вышла за пределы всех возможных приличий, продолжать молчать и делать вид, что споришь только с демшизой, стало невозможно. За многим из происходящего очень явно проглядывает тень того или иного крысолова. Тень должна перестать заслонять солнце, тень должна занять свое место.
