Наукоградам снова рады?

В скором будущем Госдума РФ планирует внести в закон о статусе наукоградов поправки, которые обсуждались уже давно. Таким образом, у городов науки появятся реальные шансы добиться серьезного внимания со стороны властей. Как живут они сегодня и что, возможно, ждет их впереди?

Первый закон «О статусе наукограда Российской Федерации» появился в 1995 году, а присваивать этот статус стали с 2000 года, в разные годы — на разное количество лет. Сначала на 25, потом на пять, теперь, к радости их сторонников, законодатели решили упразднить временной барьер. «Задача наукоградов — разработка научных идей, их внедрение и воплощение в промышленное производство, а это длительный процесс, — отметил Игорь Чувардинский, председатель комитета по специальным территориям развития бизнеса общественной организации «Деловая Россия». — Поэтому юридически закрепленный статус наукограда очень важен. Он помогает привлекать молодых ученых, закреплять рабочие места, давать гарантии бизнесу».

Мозговые центры

Однако далеко не все «желающие» смогли за эти годы преодолеть бюрократические формальности и приобрести это гордое звание — наукоград. По сути, таких «точек силы» не 13, как это зафиксировано в официальных документах, а гораздо больше. «Понятие «наукоград» довольно сложное, комплексное и не ограничивается официальным статусом», — рассказывает Михаил Кузнецов, вице-президент и директор Союза развития наукоградов России, академик РАЕН. — Город может быть наукоградом по сути, но не обладать этим званием по ряду причин». Существуют закрытые Арзамас, Саров, Снежинск, Железногорск. Часть их жителей и не стремится к отмене секретности и выходу из тени из-за доплат, но концентрация ученых там довольно высока. Или неформальный символ российской науки — Академгородок в Новосибирске, опять же по формальным признакам никакой не наукоград, хотя рамки технопарка и бизнес-инкубатора, спущенные сверху, для него тоже тесноваты.

Как же эволюционировали наукограды за последние 20 лет? «В советское время исключительно высшее партийное руководство решало, где разместится тот или иной научный центр», — объясняет Михаил Кузнецов. Наукоградами руководили директора градообразующих предприятий. Обычно город делился на части: наука плюс промышленность. На организацию научно-исследовательских центров в СССР направлялось до 5% ВВП, поэтому деньги были, а быстрое внедрение новых технологий в оборонном комплексе подстегивало ученых. В 1990-е годы ситуация поменялась: в наукоградах увеличилось число субъектов политики — в них вошли главы производств, власти, научная элита. Зоны потеряли прежние строгие очертания, появился интерес со стороны бизнеса. Управлять наукоградами стало сложнее, а ресурсы у каждого субъекта существенно уменьшились. Где чиновникам, ученым и бизнесменам удавалось найти понимание и скоординировать свои действия, там и был успех.

Сегодня существует несколько видов наукоградов: где-то больше развит промышленный сектор (Королев), а где-то, наоборот, сильнее фундаментальная наука (Жуковский). Кто-то обеспечивает деятельность одной организации, как Протвино с Институтом физики высоких энергий. А кто-то везде «успел»: в Дубне, например, кроме Объединенного института ядерных исследований, расположены научные, конструкторские и производственные центры авиакосмического, приборостроительного, судостроительного профиля и собственный университет.

Интересные примеры успеха: самый маленький наукоград Кольцово и самый крупный из них по численности населения — Бийск. В Кольцово биотехнологический институт «Вектор» «оброс» малыми предприятиями, ориентированными на инновации, которые было легко применить в практической медицине. В Бийске же похожим образом образовался еще один многомиллиардный кластер при научно-производственном центре «Алтай»: химики объединились с бизнесменами, использовали уникальное алтайское растительное сырье и организовали нового «монстра», гиганта в сфере «зеленых» биодобавок — широко разрекламированную компанию «Эвалар».

Скудный рацион

В 2014 году государство перечислило в бюджет 13 наукоградов более 500 млн рублей (до кризиса 2008 года эта сумма была в три раза больше — 1,5 млрд). Пока больше всего денег получает Бийск, но главы некоторых наукоградов обижаются и считают, что их менее населенные, но продвинутые «детища» заслуживают большего. Например, «вечный мэр» преуспевающего Кольцово Николай Красников (бюджет поселка — всего 7 млн рублей в год!) выступает против подушевого финансирования наукоградов и считает, что каждая территория должна предлагать на конкурс свой проект развития и получать под него соответствующий государственный «грант».

Директор Союза развития наукоградов России Михаил Кузнецов не столь категоричен: «Финансирование наукоградов всегда полезно — хоть подушевое, хоть попроектное. Если бы все шло пропорцио­нально численности населения плюс на проекты — все были бы рады. Бийск как самый густонаселенный город получает больше других, и это оправданно. У него больше социально-инженерная инфраструктура». С другой стороны, до сих пор не понятно, по каким критериям будут отбираться эти проекты. «Оценивать деятельность наукоградов по данным статистики за прошлые годы, как это хотели сделать, более чем странно, — подчеркивает эксперт. — Давайте лучше посмотрим, как работают команды сегодня. Важно, чтобы субъекты действовали согласованно и стратегически правильно».

Что именно ожидает наши наукограды в ближайшем будущем — сказать трудно. В законодательстве так и не обозначен четкий порядок финансирования. По идее оно должно осуществляться за счет дополнительных межбюджетных трансфертов. «Однако не ясно, что депутаты понимают под этим, — отмечает Айдар Ишмухаметов, директор Института полиомиелита и вирусных энцефалитов им. М.П. Чумакова. — Сама по себе поддержка приоритетных направлений науки должна быть адресной и исходить из результатов деятельности научной организации. Такой безусловный и безвозвратный механизм, как трансферт, не отвечает этим критериям». Эксперт предлагает ориентироваться на более эффективные механизмы поддержки научных организаций — гранты, субсидии, государственно-частное партнерство, формирование необходимой для науки инфраструктуры.

Питательная среда

По словам профессора Алексея Данилова, руководителя проекта «Экология мозга», наукограды имеют важное значение для создания среды, в которой рождаются великие открытия. «Конечно, очень важно, чтобы государство понимало стратегическое значение наукоградов», — подчеркивает эксперт. Экономический эффект от деятельности наукоградов невозможно точно просчитать, он длительный. Но это и престиж страны, и прикладное значение открытий, которое может начать приносить «дивиденды» не сегодня и не завтра, а через много лет. Когда российские ученые открыли лазерные технологии, не ясно было, какое они могут получить практическое применение, а теперь эти технологии широко используются и в медицине и в промышленности. Попытки удержать и вернуть ученых, которые уехали на Запад, дорого обходятся России.

«Необходимо создавать такую среду для ученых, чтобы их мозг мог сосредоточиться на научном творчестве, не отвлекаясь на решение бытовых проблем», — уверен Алексей Данилов. Но понятие комфортной среды для «высоколобых» жителей не ограничивается просторными квартирами, красивыми парками и хорошей инфраструктурой. «Междисциплинарное общение еще важнее. Концентрация интеллекта в одной точке и его взаимодействие рождают множество полезных вещей», — отмечает Михаил Кузнецов. Из наукоградов меньше отток молодых ученых, меньше их уходит и в ненаучные области. Помогает небольшая территория — от 30—40 тыс. до 100 тыс. га. Кроме того, многие наукограды представляют собой не просто научные, но и культурные центры, объединяющие интеллектуальную элиту. В советское время в них формировалась специфическая культурная среда: желанными гостями были известные актеры, режиссеры, поэты. В городах науки охотно слушали Высоцкого и цитировали Вознесенского...

Оказывается, внимание к гуманитарным знаниям, к искусству стимулирует научные способности. В зарубежных компаниях ученых даже могут отправлять на несколько месяцев заниматься анализом музыкальных или литературных произведений. И сегодня культурная жизнь в наукоградах весьма активна, просто в интеллектуальной среде обсуждают уже другие имена.

Прогноз на будущее

А существуют ли наукограды за рубежом? Безусловно, хотя со своими отличиями. Отправная точка в развитии прообразов современных наукоградов в мире — немецкого Пенемюнде, где во время Второй мировой войны создавались ракеты «Фау», американского Лос-Аламоса, в котором появились на свет первые атомные бомбы, небезызвестных «шарашек» Лаврентия Берии — была общей: во всех них шла работа над секретными правительственными проектами.

Исторически сложилось так, что изначально все крупные российские наукограды были заточены на нужды государства, прежде всего аэрокосмического и военно-промышленного комплекса. В отличие от Силиконовой долины, которая возникла в США в союзе университетской науки и свободного предпринимательства. Тем не менее сегодня чиновники ожидают от наших наукоградов аналогичных инновационных прорывов в категории товаров для потребителя. Насколько это реалистично?

«Один из секретов Силиконовой долины состоит в том, что больше половины присутствующих так компаний заняты не наукой как таковой, а поиском современных потребностей человека, — объясняет Михаил Кузнецов. — А уж потом они организуют деятельность по их удовлетворению». То есть Силиконовая долина главным образом ориентирована на конечную продукцию, которой могли бы пользоваться миллионы людей по всему миру. В СССР же товары массового потребления всегда принадлежали куда менее популярной категории B. Советские ученые совершали блестящие открытия в области физики, химики и биологии — но лишь единичные из них внедрялись в массовое производство. Наукограды во многом были искусственными образованиями, и далеко не все из них смогли «слиться» с бизнесом сегодня.

По словам главного специалиста департамента программ и проектов компании «РВК» Дмитрия Абрарова, общей проблемой наукоградов является «дотационная управленческая психология». Она не позволяет полноценно диверсифицировать реально существующий задел для дополнительного госзаказа и для массовых рынков. «Управление наукоградами при дефиците господдержки требует балансирования между сохранением имеющегося наукоемкого ресурса, весьма затратной инфраструктуры и ограниченностью выделяемых на нее бюджетных средств, — объясняет он. — Больше шансов на выживание у наукоградов с синтетически компетентным менеджментом». От государства нужны как финансовые вливания, так и серьезное бизнес-моделирование потенциала этих городов, чтобы их продукция могла действительно конкурировать на глобальном рынке. Иначе фактор «бюджетной наркомании» не преодолеть. Однако Дмитрий Абраров отмечает позитивную тенденцию — возникновение в наукоградах экономически независимых инжиниринговых центров. По его мнению, ближайшее время покажет — это дань «инжиниринговой» моде или начало реального взаимодействия «оазисов» науки и технологий с внешним миром.

«На самом деле за границей потребляют огромное количество наших разработок, — обнадеживает Игорь Чувардинский. — Это касается не только традиционных сфер промышленности». Например, в Белгороде выращивают искусственные сапфиры, которые используются по всему миру в микроэлектронике и оптике. Наши разработки приходят к нам «под корпусом» потребительских товаров, а мы даже не догадываемся, что они были созданы у нас. «Сегодня у наукоградов есть огромное будущее — с учетом последних высказываний первых лиц государства, макроэкономической ситуации, необходимости импортозамещения и разработки собственных «не-банановых» технологий», — заключает эксперт.

Да, все получится

Антон Закутин, политический аналитик, магистр НИУ-ВШЭ

Мне довелось посещать разные наукограды, и я смело могу констатировать, что проблема перехода к инновационной экономике зиждется на неполноценном использовании потенциала этих городов. Некогда грандиозные мощности и ресурсы после распада СССР погрузились в научный анабиоз. Когда речь заходит о замене наукоградов на небольшие технопарки, мне кажется, что люди просто сужают возможности до минимума. Технопарк, при всех его инновационных особенностях, не может предоставлять широкую многопрофильную площадку для развития научного потенциала, как это делает эффективно выстроенный наукоград. Гораздо разумнее создать сеть технопарков на основании уже созданных предприятий и мощностей наукограда.

Нет, ничего не выйдет

Александр Чачава, управляющий партнер венчурного фонда LETA Capital

Наукограды, на мой взгляд, это такой же советский анахронизм, как моногорода, целина и поворот рек вспять. В России существует несколько эффективных технопарков, а также сильные университеты — этот опыт надо развивать и тиражировать. А большинство наукоградов сейчас довольно далеки от реальной науки и инновационной экономики. Но надо понимать, что просто технопарки не создадут инновационную экономику. Опросы руководителей IT-компаний свидетельствуют, что чаще всего они просят государство не мешать им. Среднестатистический российский IT-предприниматель тратит на бюрократические процедуры в разы больше времени, чем на Западе. По этой причине многие стартаперы заканчивают свою инновационную деятельность.