Украинская власть любит бодрые отчеты об успешном продвижении «антитеррористической операции».
В официальных сводках регулярно сообщают, что в восточных регионах «сепаратистами» захвачено лишь несколько небольших городов, но кольцо вокруг них неуклонно сжимается. Однако ситуация в день президентских выборов в Донецке напрочь обрушила эту оптимистическую картинку.
В столице Донбасса, городе с миллионным населением, не работал ни один избирательный участок!
Особенным контрастом это не произошедшее событие выглядело по сравнению с очередями на референдум о самоопределении ДНР 11 мая. А срыв президентских выборов может означать только одно: украинские власти и силовики вообще не контролируют Донецк и не способны обеспечить там голосование лояльных граждан.
Некоторые блогеры, правда, уже выдвинули конспирологическую версию — исключить большинство районов Донецкой и Луганской областей из выборов было выгодно самому победителю. Потому что их избиратели, скорее всего, проголосовали бы за других кандидатов, что не позволило бы ему одержать триумфальную победу уже в первом туре. Здесь, как ни парадоксально, интересы Петра Порошенко и «сепаратистов» вполне совпали.
Однако с пропагандистской точки зрения победу одержал не он, а сторонники этих непризнанных республик. Если они так легко смогли сорвать общенациональные выборы в двух регионах, значит, в глазах публики именно они, а не новоизбранный президент, и являются реальными хозяевами этих территорий, воплощением их политической субъектности.
Сегодняшний Донецк парадоксальным образом напоминает североирландский город Белфаст примерно полувековой давности. Тогда британский официоз также утверждал, что с Ирландской республиканской армией почти покончено. Однако боевики этой армии умудрялись регулярно срывать проводимые британцами выборы, потому что не признавали лондонскую власть. Что, впрочем, не исключало некоторых закулисных договоренностей, подобных вышеупомянутому конспирологическому сюжету.
Вообще, есть некоторая ироническая параллель в том, что Донецк, как и Белфаст, был основан подданными британской короны. Сам Донецк до 1924 года назывался Юзовка — в честь промышленника Джона Юза, открывшего здесь в XIX веке металлургический комбинат, вокруг которого впоследствии и возник этот город. Мистер Юз и поныне официально считается градооснователем, в Донецке ему сооружен памятник.
Параллель с Белфастом можно развивать — только ирония тут имеет привкус трагизма. Почти весь ХХ век этот город был ареной ожесточенных национально-религиозных столкновений между британцами и ирландцами. Первые воспринимали Белфаст (и весь регион Ольстер) как свое естественное, по королевскому праву, владение.
В свою очередь, ирландское население Белфаста видело в британском владычестве над Северной Ирландией колониальную оккупацию и стремилось воссоединиться с основной территорией Ирландской Республики. Из этой воли и возникло ирредентистское движение ИРА. И подобная воля сегодня вдохновляет идеологов и бойцов Новороссии.
Сегодняшние события на Восточной Украине стали во многом похожи на события в Северной Ирландии времен разгара конфликта.
Даже взаимные ярлыки схожи — «террористы» против «фашистов».
Затянется ли эта трагическая параллель на десятилетия или будет найдено какое-то иное, более оперативное решение?
В свое время именно экономика заставила противников начать переговорный процесс. Производственно и финансово Северная Ирландия слишком связана с Британией, что является главным препятствием для полной региональной независимости. Точно так же и в Новороссии основные социальные вопросы — от выплаты зарплат и пенсий до снабжения своих регионов продовольствием — продолжают делегироваться официальному Киеву.
С другой стороны, Британия была сама заинтересована в природных и индустриальных ресурсах Северной Ирландии, чтобы так просто отпустить это регион.
Аналогично и украинской экономике сегодня необходимы энергетические и металлургические отрасли Донбасса. Поэтому почва для диалога безусловно сохраняется, несмотря на всю идеологическую полярность противоборствующих сторон.
В 1970-х годах британцы в последний раз попытались «навести порядок» в Северной Ирландии по старинке — ликвидировать все региональные права и ввести режим прямого силового правления из Лондона. Но это, напротив, вызвало лишь взрывной рост беспорядков и восстаний. С тех пор они окончательно отказались от всяческих «антитеррористических операций» и приступили к сложным, но последовательным переговорам.
Лондонская власть наконец осознала: насилие лишь отодвигает решение проблемы.
Историческим завершением конфликта считается Белфастское соглашение 1998 года, в результате которого Северная Ирландия получила широкие региональные полномочия, а ИРА заявила о прекращении боевых действий.
Это соглашение предусматривало создание автономных органов власти — законодательной Североирландской ассамблеи и Исполнительного комитета, обладающего функциями правительства региона. Были учреждены также различные межправительственные и межрегиональные консультативные советы, призванные урегулировать конфликт на всех уровнях.
А Ирландская Республика официально отказалась от претензий на Северную Ирландию.
Это соглашение с тех пор не всегда реализуется гладко, иногда бывают кризисы взаимопонимания, но всё же воля к мирному решению проблемы стала обоюдной, и она сама по себе побеждает рецидивы насилия.
Вообще, стратегия деволюции (передачи политико-правовых полномочий на региональные уровни) в последние десятилетия уже стала традиционной стратегией британской политики. Поэтому и референдум о независимости Шотландии, который состоится в сентябре, не вызывает в Лондоне никаких воинственных настроений против «сепаратистов».
Британские политики просто полагают, что большинство шотландцев сделает добровольный выбор в пользу сохранения единой, но реформированной страны.
Не пора ли и украинским властям поучиться этой европейской стратегии — раз уж они так стремятся к полноценной евроинтеграции?
Заявление избранного президента Петра Порошенко о том, что он готов к прямому диалогу с жителями восточных регионов, внушает определенные надежды.
Однако диалог, подобный белфастскому, может быть эффективен лишь на основе взаимных уступок. И если от повстанцев требуют разоружения — тогда и сама Украина должна отказаться от жесткого государственного унитаризма, когда всё за всех решает столичная бюрократия. Попытки причесать все многообразные регионы этой страны под одну гребенку и без того уже принесли ей немало бед, чтобы тащить их в новую эпоху…
