Китай и Россия подписали воистину историческое соглашение 21 мая 2014 года. Согласно договору, в течение 30 лет Россия будет поставлять Поднебесной по 38 млрд кубометров голубого топлива ежегодно.
По словам главы «Газпрома» Алексея Миллера, российская сторона берет на себя обязательства по инвестированию $55 млрд в транспортировку. Китайская же сторона принимает ответственность за разработку транспортной инфраструктуры на собственной территории. Сумма сделки оценивается примерно в $400 млрд.
Что интересно, переговоры по газу начались между сторонами еще в 2004 году, но все 10 лет стороны к консенсусу прийти не могли. И вот вдруг в экстренно сжатые сроки исторический договор был подписан.
Что же случилось?
Все эти 10 лет переговоры между сторонами упирались в цену. Покупать газ по тем же ценам, что и Европа, исходящим из цен на нефть, Китай не хотел, а Россия эту цену снижать не собиралась. Инвестировать большие деньги в инфраструктуру в условиях неопределенности — как самого незаменимого топлива, так и его цены — никому не хотелось. А потом случился майдан…
При всей спекуляции о выигравших и проигравших в результате украинского переворота — будь то украинские олигархи, Кремль, Берлин, Брюссель или Вашингтон, — нельзя не признать, что самым безоговорочным победителем оказался именно Китай.
Украинский кризис отвлек внимание международной общественности от военных перемещений в Южно-Китайском море, убрал прожектора с освещения хакерских скандалов и стремительно ухудшающихся китайско-американских отношений, а заодно поссорил Россию с Западом и вынудил Кремль активно искать новых союзников.
В свою очередь, Пекин не стал занимать какую-либо определенную позицию по Украине и тем самым не испортил отношения ни с Россией, ни с Западом.
В условиях дебатов, пусть пока и не очень реалистичных, об отказе Европы от российской трубы и об уменьшении зависимости от российского экспорта Москва тоже приняла во внимание неблагоприятную конъюнктуру, вынуждающую диверсифицировать свой список импортеров. Китай в данный момент кризиса международных отношений оказался России очень и очень необходим.
В эти два дня визита Путина переговоры, как и все 10 лет, проходили не гладко. Еще сегодня утром даже пресс-атташе компании PetroChina Мао Зефенг cказал в интервью газете Financial Times, что подписывать сделку по газу они не собираются, поскольку они и так теряют деньги на импорте газа и не собираются терять еще больше, согласившись на европейскую цену.
Днем ранее Дмитрий Медведев поспешил заверить западную прессу, что сделка готова на 98%. Итак, перед подписанием договора мы имели абсолютную решительность российских властей подписать сделку и их уверенность в ее подписании и скептицизм китайской стороны касательно ценовой стороны вопроса. Согласно источникам газеты Guardian, китайцы просили $10–11, тогда как минимальное предложение Газпрома начинается с $12 за миллион британских термических единиц.
Неудивительно, что Алексей Миллер отказался разгласить итоговую цену, сославшись на «коммерческую тайну». Судя по всему, эта цена оказалась ниже той, что сейчас платит Европа.
Сейчас Китай нужен России гораздо больше, чем Россия Китаю. Никакой спешки у Пекина в подписании договора нет, у него на крайний случай остается Туркменистан, а также газ сжиженный. А вот Путин очень хотел показать Западу, что Россия — не его ресурсный придаток. И что он может развивать стратегическое сотрудничество с крупнейшей восточной державой в то время, когда это сотрудничество у самого Запада претерпевает не лучшие времена.
От российского газа Европа в ближайшее время не откажется, но обороты может снизить, а учитывая тот факт, что европейские разногласия России создают неблагоприятный инвестиционный и биржевой климат на российском рынке при не самых радужных прогнозах о росте ВВП России, многомиллиардная сделка была необходима. К тому же сделку надо было завершить до июньского визита Путина в Европу, где он встретится с Обамой и Меркель, тем самым предоставив, как козырную карту, расширенное стратегическое партнерство с Китаем.
Кстати, согласно информации газеты New York Times, Китай вполне вероятно еще и приобрел долю в двух российских газовых месторождениях.
Так или иначе, какой будет реакция Запада на эту историческую сделку?
С одной стороны, притом что объем сделки с Китаем составляет 20% от нынешнего европейского газового рынка, Западу дан сигнал, что его ресурс воздействия на российскую экономику не беспределен. Россия произвела газовую диверсификацию раньше Европы.
С другой стороны, спешка, с которой сделка была заключена и, вероятнее всего, сниженная цена —явное свидетельство потенциально кризисного состояния, в которое может войти геоэкономическая стратегия России.
Вряд ли Запад будет сильно обеспокоен растущей кооперацией Пекина и Москвы, даже учитывая заявления председателя Си Цзиньпина о планах создания новой региональной организации, которая включала бы Иран, но не США. Китай по-прежнему зависим от американского импорта, а Россия — от Запада. Рассчитывать на то, что Китай и Россия станут новым грозным союзом, который положит конец американской гегемонии, пока преждевременно.
Как сказал в беседе со мной политолог университета Джорджтауна Марк Катц, для Вашингтона основной занозой должен сейчас является Пекин, а не Москва. Именно поэтому Вашингтон должен использовать все скользкие стороны русско-китайского взаимодействия (а они, безусловно, есть, и существенные) для развития нового сотрудничества с Москвой.
Можно надеяться на то, что китайско-российское соглашение определенно остудит антироссийский пыл Вашингтона, заставив посмотреть на мир более глобально. А в более глобальном мире сотрудничество с Россией по афганскому, сирийскому и иранскому вопросам на фоне реальной китайской силы всё еще необходимо.
Впрочем, более решительную позицию высказал политолог Нью-Йоркского университета Джаред Гроган. Для него такой прыжок в отношениях России и Китая может считаться еще одним показателем конца Нового Мирового Порядка, американской гегемонии, притом что он и не является прямой угрозой американским интересам. Гроган считает, что всё будет зависит от кооперации между Ираном, Китаем и Россией, а также от способности России открывать азиатские рынки — в частности, увеличивать сотрудничество с Индией. А вот такая сеть стратегических партнерств уже значительно изменит баланс сил не только в регионе, но и в мире.
В конце концов, вопрос будущего — это вопрос философии. Сможет ли Россия, чьи политические, культурные и экономические элиты традиционно всегда смотрели в сторону Запада, обратить внимание на Восток? Готова ли на она столь радикальное изменение геополитического мировоззрения, даже в его политэкономической плоскости? Будущее страны определяется сегодня в ответе именно на этот вопрос.
