«Циничный юмор Chicago нашему нездоровому обществу будет полезен»

В столице начался российский прокат бродвейского мюзикла Chicago, в котором актриса  Александра Урсуляк сыграла главную роль. О своем первом опыте работы в «легком жанре» актриса рассказала корреспонденту «Известий».

— Как вы, драматическая актриса, вдруг оказались в мюзикле? 

— Случайно. Пришла с детьми на «Русалочку», в антракте познакомилась с Дмитрием Богачевым (генеральный директор Stage Entertainment Russia), который неожиданно пригласил меня на кастинг, попробоваться на роль Рокси. Для меня это было полной неожиданностью. Но я решилась снова почувствовать себя абитуриенткой, поступающей в институт. Ко мне долго присматривались, вызывали снова и снова, а потом решили утвердить на роль Велмы.

— Вы расстроились?

— Наоборот, Велма — мой любимый персонаж в Chicago. Когда меня пригласили попробоваться на роль Рокси, я утешала себя: «Ничего, лет через 10, может, и получится с Велмой». Сейчас понимаю, что была не права. Есть вещи, которые актер просто должен уметь сыграть, не обязательно при этом догонять по возрасту персонажа.

— Как в родном Пушкинском театре восприняли ваше решение? Одно дело в мюзикле поет независимая артистка, другое — ведущая актриса драматического театра?

— Я не могу петь каждый день, все это понимают. Я буду участвовать в приличном количестве спектаклей, но играю Велму во втором составе, в первом — Лика Рулла. Решила, что это будет для всех полезно: для меня, для Театра имени Пушкина и, надеюсь, для мюзикла. Это взаимный обмен. Кстати, не только я принимаю участие в Chicago, но не менее ведущий актер нашего театра Александр Арсентьев. Мы здесь очень многому учимся и приносим в свой театр свои новые навыки. Убеждена, что мы не осрамим бакенбарды Пушкина.

— Александру Арсентьеву вы рассказали о будущей постановке?

— В родном театре мы так часто работаем в дуэте, иногда шутим, что радуемся, когда расстаемся. Закончилась премьера «Доброго человека из Сезуана», и тут мы столкнулись в МДМ: «Господи, ты-то что тут делаешь?».

— Не смущает, что вы выходите на сцену только во втором составе?

— У меня не может быть претензий, я пришла в Chicago позже остальных. Да что такое второй состав? Зрителю все равно, он приходит покайфовать, ведь мюзикл — это чистый жанр, который не подразумевает серьезных душевных метаний.

Он должен быть стильным, смешным, красивым, сексуальным. А от актера требуется выйти и выполнить четко свою задачу. Это классная, вкусная и абсолютно не пошлая история, проникнутая циничным юмором. Нашему нездоровому обществу она будет полезна.

— Какие навыки вы приобрели в процессе работы?

— Разница между поющей и неплохо двигающейся драматической актрисой и артисткой мюзикла огромна. Требования совсем другие. Нужно танцевать, петь, играть одновременно, свет слепит, ничего не видно, а ты еще должен стоять на определенной точке. Мне потребовался дополнительный месяц занятий танцем и вокалом, после чего я смогла присоединиться к остальным.

— Вы думаете, приглашение в Chicago было связано с удачей «Доброго человека из Сезуана»?

— Нет, продюсеры не видели моей работы, когда приглашали на кастинг.

— Получая премию «Хрустальная Турандот» за эту работу, вы опровергли утверждение Константина Хабенского, что работать с режиссером Юрием Бутусовым сложно. Вам было легко?

— У Юрия Николаевича есть свой метод, который не все актеры одинаково принимают. Ну не любит человек говорить! Мне, например, этого не надо. Если ты работаешь с настоящим мастером, необязательно, чтобы он тебе все проговаривал. И так понятно. Когда Юрию Николаевичу задают вопросы, он просто сбегает, может не прийти на следующий день на репетицию. Он может дать задание, а может не дать. Если он предлагает что-то попробовать, нужно подумать, чего он этим добивается в работе. Мы очень гармонично репетировали, мне казалось, я точно понимаю его и без слов.

— Вы предполагали, что у спектакля будет такой успех?

— Нет. Так совпало. Мы должны были репетировать «Идиота» Достоевского, а Юрий Николаевич взял и поменял пьесу. Почувствовал, что Брехт нам больше подходит. «Добрый человек из Сезуана» — это подарок для любой актрисы. В роли Шен Те собраны всевозможные краски актерской палитры. Мне нравилась пьеса, и я четко осознавала, что единственный человек, который сегодня может ее поставить, — это Бутусов. Он убедил всех, что Брехт может быть чувственным, потому что в театре нет никаких устойчивых правил.

— В этом году в родном театре вы должны сыграть роль, которую когда-то играла Алиса Коонен. Вы уже приступили к работе над «Машиналь»?

— Репетиции скоро начнутся. Но у меня есть внутреннее правило — я стараюсь не подключаться к материалу до того, как меня не вызвали на репетицию. Потому что часто «долгие помолвки», разговоры о будущем спектакле ничем не заканчиваются. Девять лет назад я должна была играть в спектакле Юрия Бутусова, очень ждала этой работы, но она сорвалась. «Машиналь» — это очень хорошая американская пьеса, и я не боюсь сравнений, потому что мы с Тимофеем Кулябиным не утверждаем, что я — новая Алиса Коонен, а он — Таиров.

— Трудно будет повторить успех «Доброго человека из Сезуана». 

— Я нормальный человек и понимаю, что постоянный успех невозможен. Просто нужно добросовестно работать. Надо себя искать по возможности и стараться не забывать, что кроме нашей внутренней и околотеатральной «тусни» есть остальные люди. Возможно, поход в театр вместо вечернего ток-шоу повлияет в дальнейшем на их судьбу. Нужно понимать, что у нас очень ответственная профессия, как у врачей или учителей. Мы должны выходить на сцену не на себя любоваться, а обращаться к зрителям. Нужно пользоваться этой возможностью максимально серьезно.