Представители основателя фонда Hermitage Capital Уильяма Браудера уведомили Высокий суд Лондона о том, что их доверитель не видит оснований отвечать на иск майора Павла Карпова, бывшего следователя, который вел дело Сергея Магнитского.
За этим сухим сообщением может скрываться настолько фундаментальное изменение общепринятой внутри нашей страны картины мира, что сейчас это себе даже трудно представить.
Напомню фактуру. Общепринятая версия событий гласит, что однажды в фонд Hermitage Capital нагрянули с обыском. В ходе обыска была изъята документация на несколько учрежденных фондом компаний, а также печати этих компаний. Вскоре юрист фонда Сергей Магнитский обнаружил, что эти компании были перерегистрированы на неизвестных людей, против компаний были поданы иски о возмещении ущерба, суды были проиграны, вследствие чего компании получили право на возмещение налога на прибыль в размере почти 5,5 млрд. рублей. Налог был немедленно возмещен, что нанесло бюджету России колоссальный ущерб. Сергей Магнитский заявил об этом в органы внутренних дел, после чего фигуранты его заявления (в том числе следователь Карпов) завели дело уже на самого Сергея Магнитского, после чего сгноили юриста в тюрьме.
Эта версия последовательна и логична. От наших правоохранителей еще и не того можно было бы ожидать. А уж когда в интернете появился ряд профессионально сделанных роликов о том, как обогатились участники этой аферы (в том числе следователь Карпов) — сомнения и вовсе пропали. Шикарные особняки в Подмосковье, элитные новостройки Москвы, квартиры в небоскребах Дубая, дорогущие автомобили — всё это было так убедительно, что спорить с этим казалось полным безумием.
И когда моя добрая знакомая Катя Гордон однажды между делом написала мне в твиттере, что она этого следователя Карпова хорошо знает, и что он никакой и не миллионер вовсе— я, разумеется, не поверил.
История с Магнитским дорогого стоила многим. Она привела к дипломатической войне между Россией и США, в результате которой уже сейчас с обеих сторон принято столько неоднозначных и, как говорят, «эмоциональных» решений, что разгребать это всё придется годами. Президент и премьер-министр много раз отвечали на вопросы по теме, и каждый раз их ответы выглядели дико в известном контексте: они говорили, что смерть Магнитского — это, конечно, трагедия, но причем тут всё остальное? И так хотелось кричать им прямо через телевизионный экран: «Да причем тут Магнитский?! Вы ответьте, почему следователи и сотрудники налоговой инспекции сразу же после этого дела стали несметно богаты?! Ведь не в Магнитском вопрос, а в коррумпированной системе, которая неприкасаема!»
И когда следователь Карпов (до того неизменно молчавший) заявил, что подал иск к Браудеру в Высокий суд Лондона — это было воспринято как некий курьез. Ведь у Браудера такое количество доказательств нечистоплотности Карпова, что этот суд стал бы настоящим Нюрнбергом для российской системы!
И вдруг... Уильям Браудер отказывается судиться с Карповым!
Когда я прочитал эту новость, я сначала не поверил своим глазам. И перечитал ее снова. И снова. А потом попытался вспомнить, откуда я знаю всю эту историю о пяти миллиардах, о несметных богатствах, об особняках и Дубае.
И не смог вспомнить никакого другого источника, кроме самого Браудера. Всё, что мы знаем о той колоссальной афере, которую пытался вскрыть покойный Магнитский — мы знаем от Браудера. Всё, что мы знаем о сотрудниках налоговой, о следователях и их семьях — мы знаем от Браудера.
А никакого иного источника нет.
И тут я снова вспомнил те слова своей доброй знакомой Кати Гордон.
Конечно, простого отказа Браудера от суда с Карповым (пусть даже и в непредвзятом и независимом суде Лондона) еще недостаточно для того, чтобы переменить сложившееся вокруг этой истории международное общественное мнение. Да и тектонических сдвигов в сложившейся дипломатической конфигурации ожидать не приходится — вспомните, сильно ли переменился мир, когда он узнал, что Россия не нападала на Грузию, а вовсе наоборот?
Да и поправка Джексона-Вэника, введенная в ответ на ограничение эмиграции из СССР, действовала в течение почти четверти века после того, как все ограничения на выезд были сняты.
Так что надо понимать: даже если вдруг выяснится, что в деле Магнитского верна версия не Браудера, а следователя Карпова — это не приведет ни к отмене «акта Магнитского», ни к отмене закона «антимагнитского».
Однако вся эта история способна очень сильно изменить расклад сил внутри нашей страны. Если каким-то образом выяснится, что Браудер возвел на следователей и налоговиков напраслину (в чем я пока еще сомневаюсь) — то это, во-первых, очень сильно ударит по Алексею Навальному, довольно много сил потратившему на раскрутку всей этой истории. А во-вторых, снимет с повестки самые неприятные из вопросов, на которые приходится отвечать власти. В том числе и вопрос — зачем сейчас мертвого Магнитского судят?
Что, впрочем, совершенно не отменяет того, что за смерть Магнитского в СИЗО «Матросская тишина» так ни один человек и не был наказан.
