Русские на Аляске выбирают Обаму


Аляска — традиционно республиканский штат. В ее столице в барах спорят не о том, кандидат от какой из партий будет представлять штат в сенате по результатам очередных выборов, а о том, насколько республиканец «обскачет» демократа. Половина машин здесь — зверски прожорливые пикапы с усатыми мужиками в засаленных бейсболках на передних сиденьях и отполированными бывалыми дробовиками на задних. Точь-в-точь та моторизированная дивизия селян-реднеков, какой изображают демократические газеты избирателей-республиканцев в своих карикатурах.
Вживую армия республиканцев кажется вовсе не смешной. «Обама соврал, я переезжаю в Канаду» написано на борту одного из пикапов, кузов которого забит домашними вещами. Эта куча тумбочек и стульев убеждает в серьезности намерений водителя. «Победим бедность, прокатив демократов» гласит надпись на потертом, возрастом лет в тридцать, грузовике, трясущемся даже на ровных американских дорогах.
Фабричной — хорошо и ярко сделанной агитации за кандидатов в президенты, которой увешана половина заборов и автомобильных бамперов в других штатах, на Аляске нет. Штат почти ничего не решает в исходе президентской гонки. Это — прямое следствие двухступенчатых выборов, при которых каждый штат кидает в копилку кандидатов не проценты от числа избирателей, а голоса выборщиков. И чем меньше голосов поставляет та или иная территория, тем незаметнее на ее территории агитация.
При образовании США институт выборщиков отцы — основатели страны задумывали как предохранительный механизм, «защиту от дурака», которая разрешает массе жителей выбирать не президента, а лишь группу уважаемых граждан, которые между собой и решат, кого же назначить на высший пост.
Теперь же, когда в бюллетенях проставлены фамилии Обамы и Ромни, выборщики — это скорее условные баллы, которые каждый из штатов начисляет победившему на его территории кандидату. На Аляске таких баллов-выборщиков три. И все они уходят победителю, даже если проигравший уступил всего один из 400 тыс. голосов жителей Аляски.
По сумме баллов во всех штатах и определяется новый президент. И кандидатам на этот пост совсем не хочется тратить силы на мало что решающую Аляску, когда в стране есть, например, Техас с 34 выборщиками, Флорида с 27 и Калифорния с 55. Победить в любых двух из этих штатов — значит практически гарантированно сесть в президентское кресло, даже если остальная Америка почти единогласно проголосовала против.
Равнодушное отношение федеральных кандидатов к своим самым северным сторонникам играет на руку политикам местным. В жилых районах Анкориджа трудно найти лужайку, не украшенную плакатом с именем любимого кандидата домохозяина на пост сенатора от штата, верховного судьи Аляски или еще какого-нибудь чиновника, которых в США традиционно выбирают в один день с президентом.
6 ноября даже Университет Аляски выбирает себе новый состав ученического правительства — нескольких студентов, делящих вместе со «взрослой» администрацией ответственность за ход учебного процесса, досуг своих товарищей и расходование бюджета вуза.
— Ой, я точно не знаю, но там все очень-очень сириос, — затрудняется объяснить задачи совета дежурящая за стойкой информации университета девушка Таня из Владивостока. — Не настолько сириос, как на президентских элекшенс, но тоже важно.
У Тани абсолютно американская белозубая улыбка, умение даже союз «и» произнести с американским акцентом, почти законченный курс бухгалтерского учета за плечами, муж-американец («ну как американец, не совсем, но ситизеншип уже получил») и российский паспорт.
— Жалею, очень жалею, что у меня до сих пор нет ситизеншип. Ведь это так важно определять будущее страны, в которой живешь. А ведь я собираюсь здесь остаться. За кого бы проголосовала? Вау, сложный вопрос. Не разобралась еще с этими элекшенс, — Таня прячет под стойку распечатанный на принтере лист с красными звездочками. Такие клеят на окна своих домов демократы. Республиканцы предпочитают звездочки синего цвета, видя в красных пятиконечниках коммунистический символ.
— Это потому, что американцы толком не знают, что такое коммунизм, но со времен холодной войны его боятся. Все что угодно здесь можно назвать коммунизмом, и все начнут очень настороженно к этому всему что угодно относиться, — объясняет американский старожил Федор Соловьев. — Ромни делает ставку на самые темные и бедные низы, это ясно из его риторики, но если он победит, то будет президентом лишь для 5% самых богатых американцев. Только им будет хорошо.
Соловьев прожил в США 22 года. У него масса профессий и увлечений — журналист, основатель русского клуба Анкориджа, нотариус, руководитель русского хора Аляски, владелец компании, проектирующей железнодорожную линию от Москвы до Мехико через Китай, Берингов пролив, Аляску и Канаду. Вместе с женой Катей и детьми Федор живет в том районе Анкориджа, за поездку в который таксисты требуют двойные чаевые, — дома здесь настолько дорогие, что даже случайный гость непременно должен быть богачем. При этом Федор считает себя представителем среднего класса и как демократ ждет помощи от Обамы.
— Главные противоречия у кандидатов — это их взгляды на медицинскую страховку. Обама считает, что она должна быть у всех, а Ромни за это обзывает его «социалистом», хотя у себя в штате Массачусетс, в бытность свою губернатором, он обязал всех иметь страховку, — раскрывает главную интригу выборов Катя Соловьева.
У ее мужа страховки нет. К врачу он в последний раз ходил несколько лет назад, когда ездил в Россию. Их соседи по кварталу летают лечиться в Коста-Рику, Мексику и Таиланд. Местная медицина даже обитателям дорогих районов не по карману.
Поэтому почти все русские Анкориджа — демократы. Исключения крайне специфичны, если не сказать экзотичны. Так, самая активная сторонница Ромни на всей русской Аляске — Арина — замужем за мормоном. Представителем того самого религиозного учения, в священных книгах которого рассказывается о пришествии Христа в Америку и проповедях среди индейцев, к которому относится и сам Ромни.
Но мормоны в меньшинстве даже среди обычных американцев, не то, что русских. Поэтому, даже находясь в одном из самых республиканских штатов, еще одна почти соотечественница — университетский преподаватель русского языка и бывшая москвичка Аманда Мерфи — на вопрос о шансах демократов на победу отвечает частично переведенным с английского девизом первой президентской кампании Обамы: «Да, мы can!».