«Часы Сталина мы променяли на пирожки и пиво»

Легендарный мастер игры на дудуке Дживан Гаспарян готовится к очередному концертному турне. Отдыхая перед напряженным сезоном на своей даче под Ереваном, дядя Дживан дал эксклюзивное интервью «Известиям».

— Почему во времена вашей молодости дудук был непопулярен?

— Считалось, что это немодный инструмент. Сапожники на нем играли, низший класс. А всё дело в том, что они не так исполняли, как мы сейчас. Я не хочу сказать, что на дудуке играть трудно, но надо искать. В нем много секретов, о которых наши предки еще не знали. Я придумал, как делать разные виды дудука — бас, тенор, сопрано, альт. Придумал играть музыку старую, современную, народную, классическую, джаз, рок. Даже музыку до нашей эры исполняю.

— Ваш внук отлично играет на дудуке. А почему детей не учили?

— Потому что у меня нет сына, только две дочери. А внук мне — как сын, и по документам он записан как мой сын. И зовут его Дживан Гаспарян.

— Армянским женщинам нельзя играть на дудуке?

— Можно, но женщины не умеют играть, как мужчины.

— Почему? Из-за меньшего объема легких?

— Не знаю. В принципе они могут играть, но только если будут заниматься так, как мужчины — профессионально.

— Говорят, среди тех, от кого вам доводилось принимать подарки, был Иосиф Сталин.

— Это было в 1948 году. Я тогда играл в самодеятельном ансамбле, и мы приехали на съезд самодеятельности в Москву. Наш ансамбль занял призовое место, и всех победителей пригласили выступить перед Политбюро. Концерт был в Большом театре. Я играл соло. После этого Сталин подарил мне часы «Победа».

— Не страшно было?

— Я спокойно играл, но когда доиграл — побежал со сцены, не знаю почему. Помню, что Сталин сидел в ложе и курил сигарету с мундштуком. Ложа там близко, в трех метрах над сценой.

— Где сейчас эти часы?

— Променял. Тогда денег не было, и мы, четверо ребят, променяли эти часы — нам дали пирожки и по одной кружке пива. Голодные очень были.

— Что вы чувствовали к России, живя в советской Армении?

— Я любил и до сих пор люблю россиян. Не могу ничего плохого сказать. Россия — наш старший брат.

— Когда вам жилось лучше всего?

— И сейчас хорошо, и тогда хорошо было. Особенно хорошо жилось в те времена ученым и музыкантам. Зато сейчас все свободно: я куда хочу, туда еду, с кем хочу, с тем встречаюсь. А тогда, если выехать надо было — 40 дней только мое дело смотрели в парткоме. Выясняли, кто папа, кто мама, кто дед.

— Вы политикой интересуетесь?

— Нет, это не мой стиль.

— Почему в конце 80-х вы переехали в Соединенные Штаты?

— У нас было очень плохо. Мне нечего было делать здесь. Света не было, газа не было — ничего не было. Когда человек умирал, мы радовались, что на два часа свет дают. Как можно так жить? Американцы пригласили меня сыграть для фильма «Русский дом», и я поехал. Уже через 40 дней получил там гринкарту. А первый раз я ездил в США еще в 1956 году. Тогда 280 артистов из Советского Союза сыграли в Америке 101 концерт. Уланова танцевала; помню, ей спортивную машину американцы подарили.

— Сейчас вы гражданин Армении?

— У меня два гражданства — армянское и американское.

— Расскажите о вашем доме.

— У меня дача, 1,5 тыс. метров земли, двухэтажный дом: 100 метров наверху и 100 внизу. Я купаюсь в бассейне, играю в шахматы. Гости приходят.

— Любите праздновать?

— На мое 80-летие музыканты со всего мира приехали и играли бесплатно. Концерт шел восемь часов. Юнибанк послал специальный самолет в Лондон, на нем Питер Гэбриэл прилетел.

— Как вы относитесь к алкоголю?

— Нормально. Я не очень много пью — 200–300 граммов, не больше.

— Вы умеете злиться?

— Зачем?

— Ну, когда воспитывали дочерей, разве не приходилось ругаться?

— Нет, у меня лирический характер. Я люблю добрые, красивые слова. Не люблю, когда меня обижают, и сам не люблю никого обижать. Живу спокойно, тихо. Много денег мне не надо. Политикой не занимаюсь. Только музыкой.

— Что вы чувствуете к Азербайджану?

— Знаете что, я вам скажу: плохих наций в мире нет, есть плохой человек и хороший человек. Я однажды даже играл вместе с Алимом Гасымовым (знаменитый азербайджанский исполнитель мугамов. — «Известия»): одно отделение он, другое я. Всю эту вражду делают политики. Политика — это плохо.

— Какие у вас планы на будущее?

— Я не собираюсь бросать музыку и не собираюсь уходить из этого мира. Ну куда я пойду? Оттуда еще никто не пришел. Никто еще не сказал, что там лучше.