Если бы служители британской Фемиды знали российскую рок-классику, вряд ли они, погнавшись за длинным фунтом стерлингов и ложно понятыми соображениями престижа, согласились рассматривать споры магнатов из б. СССР. Своей фразой «Нам, русским, за границей иностранцы ни к чему» Борис Гребенщиков предельно точно обозначил ту весьма специфическую национальную особенность, благодаря которой в местах большого скопления соотечественников хозяева быстро становятся гостями. И чтобы не усугублять свое положение, получая вдобавок эпитет «непрошеные», им (экс-хозяевам) приходится, подобно аниматорам из турецких отелей разучивать «Ой, мороз, мороз» и пить водку залпом и безо льда.
Именно в такую ловушку попал Высокий суд Лондона, с некоторых пор отнюдь не случайно называемого «Лондонградом». Разумеется, автор этих строк далек от мысли, что судьям Туманного Альбиона в ходе процессов «Березовский против Абрамовича», «Гайдамак против Леваева» или «Черной против Дерипаски» пришлось столкнуться с теми же искусами, против которых в лихие 1990-е и позже не устояли их многие российские «коллеги» (кавычки, потому что не устояли). Всё гораздо сложнее.
Поскольку специфика как минимум двух из упомянутых процессов такова, что вердикт, скрупулезно следующий букве закона, может вступить в противоречие с его духом. А именно, с заложенным в любой общественной кодификации принципом справедливости.
Ведь если, например, Борис Березовский уйдет несолоно хлебавший с титулом «крышевателя», а не «партнера», то получается, что капиталы Романа Абрамовича, сделанные благодаря этому «волнорезу, решающему вопросы», обеспечившему, в частности (в Лондоне это признание было сделано), «притворную» приватизацию «Сибнефти», — абсолютно легитимны. С другой стороны, в подобных рассуждениях чопорное английское право уступает место российской «понятийности», в чем и заключается ловушка, о которой мы упомянули выше.
Более того, возникает прецедент, который дает право рассчитывать на победу и Михаилу Черному в практически аналогичном процессе против Олега Дерипаски. Благо уже начало этой новой серии российского римейка «Чужого против Хищника» пополнило лексикон британских стряпчих такими терминами, как dolya и obschak, прекрасно гармонирующими с krysha, запомнившейся в ходе осенних судебных баталий. Иными словами, ответчик Дерипаска пошел по тому же пути, что и ответчик Абрамович, выставляя себя этаким богатеньким Буратино, вынужденным, ради того чтобы дойти до заветной дверцы в каморке папы Карло Форбса, выполнять прихоти измайловских Карабасов и солнцевских Дуремаров.
А отсутствие в трудовой биографии Дерипаски замысловатых приватизационных сделок нивелируется массой трупов, сопровождавших алюминиевые слияния и поглощения 1990-х. Не случайно Абрамович (согласно еще одному его лондонскому откровению) занялся «летучим металлом» лишь в 2000-м, после того как получил гарантии личной безопасности от Березовского и Патаркацишвили. А вот у Дерипаски хватало духу войти в алюминиевый бизнес чуть ли не в 1990-м. И вероятность того, что, погружаясь в перипетии создания «Русала», Высокий суд Лондона обнаружит белую шляпу его нынешнего основного владельца, крайне низка.
Впрочем, пока судьи и судимые взяли тайм-аут (кто — для лицезрения олимпийских соревнований, кто — для обдумывания путей политической репатриации вновь приобретенных капиталов в обход закона об НКО), в Москве разворачиваются события, способные оказать довольно серьезное влияние на ход упомянутых лондонских процессов. Имеется в виду очередная дискуссия о судьбе и роли «креативного класса». А точнее, его медийной составляющей, терпящей (или считающей, что терпит) в последнее время притеснения со стороны корыстолюбивых и политически ангажированных владельцев СМИ.
Сама постановка вопроса о том, что важнее — право собственника или свобода слова, может показаться «антиолигархической» лишь на первый взгляд. Да, действительно, наиболее преуспевающая часть российских интеллектуалов стала таковой в значительной степени благодаря стремлению наших «мистеров Твистеров» непременно к заводам и пароходам приплюсовать газеты, журналы и телекомпании. (В какой степени это стремление было мотивировано экономически, а в какой политически, мы сейчас не обсуждаем.) И всё же опрометчиво видеть исключительно «черную неблагодарность», когда о том, правильно ли поступил бизнесмен Y, уволив медиаменеджера X, рассуждают коллеги X, получающие зарплату у Y и ему подобных.
Ведь эти лидеры «креативного класса», в своей политической риторике ратующие за беспрекословное выполнение контрактных обязательств и вменяющие в вину власти как раз отказ от следования данному принципу, разбирая соответствующие инциденты в медиасфере, переходят на «понятийную» аргументацию. Иначе сложно объяснить, скажем, сетования на недопонимание собственниками «специфики журналистского ремесла».
Разумеется, журналистские «понятия» отличаются от «понятий» лондонских истцов. Если использовать терминологию Остапа Бендера, в одном случае главный — тот, чей «бензин», в другом — тот, чьи «идеи». Но подавляющее большинство участников российской «золотой сотни» взбираться по пирамиде Маслоу начинали отнюдь не на своем «бензине». (В противном случае британские судьи и адвокаты не имели бы сейчас столько работы.) Вот и получается, что «креативный класс» де-факто играет им на руку, переворачивая «понятийные» приоритеты. И теперь ничего не мешает адвокатам Абрамовича или Дерипаски представить своего клиента не банальным «терпилой», а интеллектуалом (пусть и самоучкой, при отсутствии высшего образования), автором гениальной бизнес-идеи, вынужденным ради того, чтобы в нашем непростом мире заработать на хлеб, идти в услужение к цеховикам, силовикам или просто бандюкам.
При этом, нейтрализуя нападки со стороны доморощенных «кшатриев» с помощью доморощенных же «браминов», бизнес совсем не рискует оказаться под властью последних. Наши «кшатрии», хотя и не совсем кшатрии (как это несколько лет назад признал один их представитель), но они хотя бы умеют «решать вопросы». А вот способность наших «браминов» давать ответы вызывает большие сомнения.
Автор — редактор отдела «Мнения»
