На белых воротничков вывалили чемодан информации


Романы о «героях нашего времени» — представителях среднего класса, «белых воротничках» и горожанах (все в одном флаконе) все-таки появляются. Сейчас вышло даже два — «Информация» Романа Сенчина и «Москва, я не люблю тебя» Сергея Минаева.
В одном все вертится вокруг денег, в другом — вокруг информации, которая тоже, как известно, имеет материальную ценность. В одном из-за денег «выглядывают» мечты, которые, как выясняется, тоже можно украсть. В другом — за ценной деловой «инфой» вдруг обнаруживаются неосвоенные залежи информации личной, застарелой, бесплатной и никому не нужной.
Главный герой «Информации» Романа Сенчина — довольный жизнью и побочными доходами «успокоившийся» сотрудник информагентства — планирует обеспеченное будущее: «есть жена, вот-вот соберется сумма на ипотеку; вот так и будет течь жизнь…». Но все портит не вовремя пиликнувший мобильник: жене пришла эсэмэска от любовника.
Моральный вопрос о том, можно ли залезать в чужой мобильник, не поднимается — сообщение герой читает сразу. И сразу же начинаются «хождения по мукам». В его жизнь вторгаются все новые персонажи: прохожие, которые не помогают ему, заснувшему на снегу, избитому и ограбленному, врач, который, не разобравшись, чуть не отрезает ему отмороженную ногу, милиционеры-грабители, навязчивые бывшие одноклассницы и их ревнивые мужья.
Весь этот круговорот заканчивается поездкой в Дагестан, откуда герой привозит еще несколько врагов. Когда-то этот герой был молод, зачитывался Сартром и Селином, именно французская литература заставляла его быть живым и злым: «Все, что во время чтения казалось водой, в итоге стало серной кислотой». Потом он успокоился и стал сыпать словечками «стопудово», «сотенка левачков», «залупаться».
Сенчин довольно мастерски фиксирует лексическую деградацию героя. Почему-то все всегда начинается именно с этого, а вовсе не с чужих эсэмэсок. Потом он целый роман ищет для героя подходящий стиль, причем ищет в своем ближайшем окружении. Шаргунов, Прилепин, Орлова, Ганиева — каждому из этих писателей в романе припасены не то оммажи, не то пародии.
Есть в «Информации» и комический (и явно автобиографический) персонаж, «писатель Свечин». Он внимательно выслушивает героя и с ленивым занудством замышляет написать о нем роман. Но герой быстро перехватывает инициативу и сам, спрятавшись от многочисленных преследователей, садится за компьютер.
В романе Сергея Минаева «Москва, я тебя не люблю» не сразу становится понятно, кто ведущий рассказчик. Гротескно длинная вереница персонажей — бизнесмен, бандит, юристка, проститутка, бомж, курьер и белый воротничок — перебрасывают друг другу симпатичный чемодан с миллионом долларов.
Минаев рисует небольшой портрет каждого нового обладателя, пока тот, даже не задумавшись о том, чтобы вернуть деньги, мечтает о деревенском доме с коровой, кофешопе в Амстердаме или апартаментах в Майами.
Портреты получаются то яркие, то очень поверхностные, но всегда не слишком подробные — потому что с какой-то странной предсказуемостью чемодан ни у кого из этих размечтавшихся бедолаг не задерживается надолго. Деньги теряют, экспроприируют, крадут, забирают по ошибке.
Когда читатель уже привыкает к мысли, что все жители Москвы в самых сладких эротических фантазиях видят исключительно серый продолговатый кофр, подобный тому, который вожделеют минаевские Денис, Даша, Артем, Кирилл, Саслан, Фархад, Михалыч и Рашпиль, — в череде предсказуемых эпизодов возникает главный детективный вопрос. Кого из героев наделить самым весомым словом? Вряд ли это будет интеллигент Денис Давыдов. Он у Минаева — лузер в смешных джинсовых шортах.
Конечно, на эту роль напрашивается самый колоритный персонаж, ненавидящий москвичей чиновник столичной мэрии Алексей Друян: «Беседу с любым предпринимателем Друян начинал с учтивого вопроса: — А вы сами москвич? Коренной? И если жертва участливо начинала кивать головой, в стремлении зацепиться, найти с чиновником общие корни и душевные моменты, в тот самый момент Друян превращал ее жизнь в ад.
По совести сказать, он не отбирал бизнесы, не вымогал умопомрачительные взятки, ничего такого. Он просто медленно, методично доводил человека до банкротства или нервного срыва». Вот подлинная задачка для писателя. Но Сергей Минаев увлекается другим героем. Своим альтер эго он видит несколько киношного, словно пришедшего из фильмов Тарантино, дорогостоящего «чистильщика» Вову.
Вову нанимают для решения щекотливых проблем. Весь роман он выслеживает серый чемоданчик, по ходу дела легко и непринужденно высказываясь о прочитанных книгах, просмотренных кинофильмах и прослушанных дисках. Если вкратце, то он читает Филипа Рота и слушает Дэвида Боуи. У него вся обстановка в квартире выписана из Лондона, а его любимая игрушка — набитый лавандой тряпичный зайчик из Прованса.
Этот бумажный персонаж просто соткан из всех примет времени, в основном — масскультовых: Господи, неужели это закончилось? Неужели больше и правда не будет в моей жизни всех этих депутатов, бандитов, партийных лидеров, правозащитников, борцов с коррупцией, представителей малого и среднего бизнеса, начальников управлений и личных помощников? Всего этого сброда людей с некрасивой одеждой и еще более некрасивыми мыслями? С образом жизни и привычками, состоящими из «чирков», «пятнах», «четвертачков» и «полтосов»?»
Вова — сноб, потому что гоняется не за миллионом, как все остальные, а только за 100 тысячами, которые ему обещали первоначальные хозяева чемоданчика. В этом, довольно точно передающим ощущение нынешнего времени, романе «Вова» — модель для подражания для все тех же «белых воротничков».
Его «образованность» — это, кажется, единственный шанс приобщить к знаниям нынешнего читателя, подобно тому, как в незапамятные времена романы о стахановцах вдохновляли граждан на труд.
«Москва, я не люблю тебя» — идеальный роман путинского времени. Это по-своему стильное, развлекательное чтение, сатира его ласкова, словно мечта о миллионе. Такой, скорее всего, и будет литература в ближайшие годы, а Сергея Минаева вполне можно назвать одним из родоначальников направления, которое сейчас развивается столь же прямолинейно и назойливо, как когда-то — соцреализм.
Назвать ли его «капреализм» или как-нибудь по-другому, не столь важно. Социально-экзистенциальный роман «Информация» Сенчина — во всех смыслах «исчезающая натура». Об этом можно будет судить хотя бы по тому, как будут разниться минаевские и сенчинские тиражи. Однако это именно тот роман, с которого потом сможет начаться возвращение к «скучной» литературе.