Босоногий путь Сезарии Эворы
Причина смерти Сезарии Эворы самая обычная – сердце. Последние гастрольные туры певицы объявлялись прощальными, под ее босые ноги подстилали ковер, на сцену ставили кресло, потому как ей уже трудно было стоять – но волшебство никуда не уходило.
Впервые я услышал Сезарию в середине 90-х в московской квартире, где проходили «квартирники» Башлачева, Майка и Цоя. И вот однажды зазвучал надтреснутый женский голос. Так поют те, у кого связь между голосом и несказуемым, что одни называют искусством, а другие – богом, прямая и непосредственная. Так могли петь только великие – Шаляпин, Армстронг, Холидей, Пиаф, старые блюзмены. И Сезария.
Два альбома – Cesaria и Sodade - были срочно переписаны с кассеты на кассету. Однако никто из друзей не воспринял спетое. «Цыганщина какая-то…» – самое мягкое, что довелось услышать. Ничего удивительного – стране тогда было не до изысканного фолка.
Выступать в России певица начала в новом тысячелетии. Однажды на трибуне «Олимпийского» довелось услышать капризный девичий голосок: «А что, так ни одной быстрой песни и не будет?...». Стало ясно: если на Сезарию идут люди вообще не представляющие, куда попали, значит, она – звезда.
Эворе ничто не давалось легко. Началась карьера певицы в конце 50-х. В 17 лет она пела в портовых кабаках родного Кабо-Верде. Но волшебства в ту пору в ней не было. Она не раз бросала сцену – как это делают многие музыканты. Но ее услышал продюсер Жозе да Сильва и забрал в Париж – к всемирной славе. Певице тогда было 47. Что в этот момент вспыхнуло в ее душе, к чему она подключилась?
Те же самые вещи, спетые другими, словно сжимались, теряли воздух и смысл. «Наследницы» бабушки Сезарии – и гламурная Мариза, и милая Лура, с которой Сезария приезжала последний раз в Москву, – не знают ее тайну.
Дабы оценить уровень певицы достаточнопослушать сборник дуэтов Сезарии с Адриано Челентано, Компаем Сегундо, Гораном Бреговичем, Бонни Райтт и другими звездами, получивший название «&» – она была на равных со всеми. Номинация одного из ее дисков на «Грэмми» (граммофончикЭворе при жизни не дали) подняла продажи, но немногоедобавила к ее – уже абсолютной–славе. Теперь американские академики наверняка одумаются – вот только босоногой диве будет все равно.
