«В театре все должно быть дозволено»

29 октября в Театре им. Вл. Маяковского состоится первый показ спектакля «Месяц в деревне». На главную роль студента Беляева режиссер Александр Огарёв пригласил Юрия Колокольникова. Перед премьеров актер дал интервью «Неделе».

— Вы несколько лет не играли новых ролей в театре, почему вдруг решили принять участие в спектакле «Месяц в деревне»?

— В этот спектакль я пришел позже остальных. Сначала хотел отказаться. Пьеса Тургенева всегда казалась мне тухлой недочеховщиной, а роль Беляева — неинтересной. Потом подумал: шесть лет не репетирую новых ролей после Ромео в спектакле Роберта Стуруа. Актерскому организму необходим тренинг. Я доволен, что с 10 до 15 нахожусь в театре Маяковского. И конечный результат меня волнует гораздо меньше, чем репетиционный процесс. Мне нравится работать с режиссером Александром Огарёвым. Как и другие ученики Анатолия Васильева, он далек от консервативной академической школы психологического театра. Они это называют «игровой структурой». Мне этот принцип близок, считаю, что в театре должно быть позволено все, в этом и есть его основная сущность.

 — Чем обычно руководствуетесь при выборе роли?

— По-моему, для создания образа первостепенны две вещи: рождение и смерть персонажа. Точка А и точка Б. Откуда герой появился и к чему пришел.

— И как вы для себя решали роль Беляева? Скажем, он у вас влюблен в кого-нибудь?

— Конечно! Без любви ни одну роль не сыграешь. Он любит и Наталью Петровну, и Веру, но по-разному. Беляев — это свободный человек, который врывается в чужой мир и невольно разрушает его. Но не все так просто — он сам впервые влюбляется. Сначала не может преодолеть в себе страсть к ученице, к этой природной девочке — прекрасно знаю, какими привлекательными бывают деревенские девушки. А дальше он позволяет себе животную потребность любить сразу двух женщин. Правда, расплачивается за это — они, как вампиры, высасывают из него  жизненную энергию. Мой герой вырывается из этого мира, но уезжает сломленным, опустошенным. 

Вы, кстати, с самого начала карьеры отказывались работать в репертуарном театре в качестве штатного актера. Так и не пересмотрели свою позицию?

— Нет.  Думаю, что скоро наша страна пересмотрит свою позицию. Постепенно мы придем к отказу от репертуарного театра.

— Для вас важно, что вы пришли в театр Маяковского в тот момент, когда его возглавляет Миндаугас Карбаускис?

— Нет, когда я согласился играть в «Месяце в деревне», совершенно ничего не знал о ситуации в Театре Маяковского. Недавно осознал, что к нашей работе будут относится, как к первой премьере театра под руководством Карбаускиса. Поскольку я человек извне, как мой Беляев, то занял нонконформистскую позицию. Предпочитаю заниматься своим делом — работать над ролью.

— Выпустите «Месяц в деревне» и снова уйдете в продюсирование и кино — до следующего предложения?

— Нет, у меня уже на следующий год запланирован новый театральный проект.

— Неужели в театре Маяковского?

— Нет, не в этом театре, и даже не в этой стране. Но мне не хотелось бы заранее раскрывать все карты.

— Несколько лет назад вам удалось сыграть Ставрогина в сериале «Бесы». Есть желание на сцене сделать что-то по Достоевскому?

— История со Ставрогиным для меня закончена. Сейчас мне интересней Онегин. У меня нет внутренней потребности опять окунаться в достоевщину. Хочу участвовать в мюзикле, играть в комедии, сняться в боевике. Странное дело: притом что я прекрасно понимаю героев Достоевского, Толстой мне ближе. Достоевский прячется за психологическими изъянами, в мотивировках его героев можно бесконечно разбираться. Толстой, наоборот, предельно открыт — и потому играть его сложнее и интереснее. Возьмите любую сцену из «Войны и мира». Например, ту, где у Болконского жена рожает. Читаешь, а кажется, что смотришь фильм. Очень монтажно написано.  

— Вы так подробно разбираете Толстого, потому что какую-то роль для  себя приметили?

— Нет, просто решил заново перечитать «Войну и мир». В 16 лет роман совсем иначе воспринимался.

— В театре хотели бы сыграть своего любимого автора? Осилил же Петр Фоменко «Войну и мир».

— Нет, в театре я бы хотел сыграть нелюбимого Толстым Шекспира. А вот фильм по Толстому с удовольствием бы спродюсировал. Или лучше так — я бы хотел найти такого сценариста, как Толстой (смеется).