Искусство как образ жизни

Продолжаться все это культурное действо будет до конца октября. «Неделя» не смогла остаться в стороне.

Во-первых, мы сходили в эпицентры творческой вакханалии – в ЦУМ Art Foundation и в центр дизайна Artplay, чтобы понять, кто кого (или у кого) переписывает. Во-вторых, организовали арт-группу «Не_деля» и отправили свое творчество на экспертизу специалистам. Нам хотелось понять критерии, позволяющие какой-то объект называть современным искусством и выставлять в галереях, а другой – отбраковывать со словами «а король-то голый».

Переписать = списать?

Ажиотаж, творившийся на открытии биеннале, объясним: такой проект – рядовое явление для Лондона или Берлина, а вот для Москвы, к сожалению, событие, выходящее из ряда. Жаль, что c самоопределением у кураторов и организаторов биеннале вышло не слишком удачно: внятно объяснить концепцию на пресс-конференции им так и не удалось. Снедаемый любопытством коллектив «Недели», вынужденный в условиях дедлайна проводить время в редакционных стенах, постоянно телефонировал откомандированному на открытие биеннале счастливчику, чтобы тот разъяснил коллегам смысл интригующего названия «Переписывая миры». В ответ мы получали лишь тоскливые СМС: «Простите, здесь только организаторы и спонсоры, а они, кроме слов «метафорика» и «интерактивность», ничего сказать не могут».

К сожалению, люди искусства частенько грешат излишне выспренним стилем. «То, что мы наблюдаем сегодня, – это переписывание технологий, экономики, политики, культуры и художественных форм, – написал в предисловии к каталогу биеннале куратор выставки Петер Вайбель, мастер мультимедийных выставок с огромным опытом. – Мы делаем видимыми следы «программ переписывания», которые провозглашают сочетания и взаимовлияния культур в глобальном искусстве».

В переводе на человеческий это должно означать, что переписывают друг друга все: Азия – Европу, Индия – Америку, современные художники – классику, фотографы – инсталляторов, скульпторы – живописцев, а все вместе они переписывают из интернета и вписываются в него же. Есть даже шанс что-нибудь дописать и от себя: например, в ЦУМе на полу развернулось крупномасштабное изображение Москвы со спутника, где можно маркером оставить любое послание на крыше любого дома (часть проекта «Далекие слова» Ахима Моне и Уты Копп). Слова немедленно окажутся на Google Earth и будут видны во всем мире. «Здесь был Вася» на отеле «Арарат Парк Хаятт», кажется, уже написали.

Автор плюс один

С устоявшимися стереотипами современное искусство борется последние лет шестьдесят. Время идет, художники стареют и мудреют (хочется верить), но главная мысль – «мы не искусство модерна» – все еще звучит рефреном в каждом программном выступлении. Не зря комиссар биеннале Иосиф Бакштейн отметил: то, что мы видим в выставочных залах, – это зона риска. Правильно ли были отобраны экспонаты, как это все оценить и что останется в арт-анналах современной истории, покажет время. Так что даже сами кураторы весьма осторожно высказывают оценки происходящего. Или вовсе предпочитают молчать.
– Однажды американская таможня отказалась пропускать скульптуру великого Константина Бранкузи, не считая ее произведением искусства, – директор галереи Pop/off/art Сергей Попов, которого мы выбрали в наше экспертное жюри, призванное оценить объекты арт-группы «Не_деля», начинает издалека. – Событие получило настолько широкий резонанс, что возникла необходимость разобраться в этом раз и навсегда. Тогда Сенат США сформулировал очень хороший и простой закон: объект считать произведением искусства в том случае, если таковым его считает сам автор и плюс еще один человек. Так что объявить предмет произведением искусства действительно может любой. Важно, что с этим арт-объектом будет происходить дальше.

Творчество – не всегда искусство

Действительно, этап между созданием произведения и его признанием – критикой ли, публикой ли – является самым интригующим. Сотрудники нашей редакции давно мучаются вопросом, почему какие-то экспонаты выставляются в галереях, вместо того чтобы спокойно пылиться на антресолях или доживать свой век на свалке. Арт-группа «Не_деля»  – это, конечно же, шутка. Точнее, журналистский эксперимент. Не секрет, что зачастую обыватель не воспринимает работы современных художников, считая, так, как делают это они, может сделать любой – без образования, опыта и даже таланта. Нам захотелось выступить в роли этого самого «любого» и получить комментарии специалистов – можно ли наше творчество назвать гордым словом «арт», и если нет, то почему.
– Невооруженным глазом видно, что ваши работы некачественно и плохо сделаны, – огорчает нас Сергей Попов. – Первая часть объектов с губной помадой совсем не годится для территории современного искусства. Рисунки милые, но откровенно дилетантские – хорошее девичье рисование (автор, между прочим, мужчина! –  «Неделя»). Ваши произведения – это акт творчества, грубо говоря, то, что прет изнутри. Творчество есть в каждом: одни реализуют его в кулинарии, другие – в занятии кунг-фу, третьи – в бизнесе. Но станет ли творчество искусством – вот в чем вопрос. Нужно понимать, что и зачем вы хотели своими работами сказать. Впрочем, если арт-группа «Не_деля» будет работать несколько лет в этих направлениях, возможно, у вас со временем что-нибудь получится.
Руководитель отдела выставок Московского музея современного искусства Алексей Новоселов с Сергеем Поповым согласился, хотя был и не столь категоричен:
– Из того, что вы прислали, я могу отнести к искусству только последние три-четыре графические работы. Почему? Они сделаны правильно технически, видно мастерство. Все остальное – это игра в современное искусство. Есть произведения, которые используют игровой элемент, чтобы донести для зрителя смысл. Вы же просто играли.

В поисках катарсиса

Два года назад 17-летний подросток украл коробку карандашей – часть инсталляции «Аптека» Дэмиена Херста, одного из самых востребованных современных художников, из галереи «Тейт». Херст оценил ущерб в полмиллиона фунтов стерлингов. Целиком вся инсталляция, по его мнению, стоила 10 млн фунтов.
«Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать» – сформулированный Пушкиным принцип оценки ценности искусства актуален до сих пор.  Тем не менее кроме критерия «это арт, потому что его кто-то покупает» есть и другие – что бы ни думал на эту тему циничный зритель.
– Современное искусство – создание новых смыслов, попытка заставить зрителя думать. Арт-группе «Не_деля» нечего сказать миру. Представленная серия коллажей и графики являют собой картинки, иллюстрирующие банальные мещанские стереотипы, – считает художник Диана Мачулина, также член нашего жюри. – Произведение искусства не может ограничиваться брюзжанием по поводу несовершенства реальности, но должно содержать в себе катарсис (не путать с хеппи-эндом). Кроме того, необходимость присутствия у произведения искусства пластических качеств, продуманности формы никто не отменял.
По ее мнению, настоящий современный художник действительно склеивает мусор в коллаж или расставляет мониторы, но делает это с неким врожденным чувством «золотого сечения». При этом размер видеопроекции или степень обшарпанности стены в инсталляции определяются идеей автора и не могут быть выбраны наобум.
Даже специалисты часто не сходятся во мнениях – является ли объект искусством или нет. И это абсолютно нормальная ситуация, считает Сергей Попов. Однако, добавляет Алексей Новоселов, чем больше экспертов-профессионалов сойдутся в том, что данное произведение – искусство, тем точнее будет выбор. Первично лишь чувство вкуса. Отличить хорошее искусство от плохого можно, воспитывая свой глаз – посещая выставки, получая новые знания и расширяя свое мировоззрение.
– Опыт приходит с количеством увиденного, если, конечно, не ходить на выставки с заранее сформированным предубеждением, а пытаться понять, – говорит Диана Мачулина. – Обращая внимание на специфические вещи, например, обдумывая степень освещенности инсталляции, то, сделал ли сам художник использованные в ней элементы или, наоборот, составил композицию из вещей б/у, на длительность пауз или быстроту клиповой нарезки в видеоарте, можно не только глубже понять работу художника, но начать замечать и осмысливать все это в повседневной жизни. 
В качестве примера Диана предлагает проанализировать условную инсталляцию «Cупермаркет». Зачем автор этой композиции периодически меняет привычное расположение продуктов на полках? Чтобы мы, пока ищем то, за чем пришли, прикупили по дороге то, что попалось нам на глаза, может быть и ненужное. А зачем автор этой инсталляции добавил саундтрек – приятную негромкую музыку? Чтобы мы подольше торчали в магазине и купили побольше. Вот так, неочевидным путем, искусство критикует реальность и оказывается даже полезным в бытовом плане, чего мы совсем от него не ожидаем.

В чем месседж, брат?

– Десять дней назад мы с подругой были в парижском «Помпиду». Взяли экскурсовода, которая ходила с нами и поясняла, чему посвящен тот или иной экспонат, – рассказывает обозреватель «Недели» Саша Гордиенко. – Рядом с одной картиной мы зависли: на белом фоне художник раскидал несколько разноцветных завитушек. Выглядело это так, словно он неудачно пытался расписать новую ручку. Мы потребовали от нашего гида, дипломированного искусствоведа, между прочим, рассказать, в
чем тут «послание», message. Помявшись, она призналась, что, поскольку по этой работе она не подготовилась, объяснить она ничего не может.
Животрепещущий вопрос – как понять, что имел в виду художник, если рядом не стоит поясняющей таблички? Наши эксперты, однако, проблемы в этом не видят.
– Смысл произведения современного искусства вполне можно считать и без экскурсовода, – считает наш эксперт Диана. – Так же как можно прочесть математическую формулу без учебника математики под рукой. Но это может сделать только тот, кто хорошо знает предмет, таблица умножения тут не поможет. Сложилось так, что никто не оспаривает того, что наличие знаний в точных науках необходимо для того, чтобы рассуждать о них. При этом большинство людей уверены, что могут с первого взгляда оценить произведение искусства, будь то литература, фильм, картина или инсталляция. Это не так – настоящее удовлетворение от произведения зритель может получить, только обладая натренированным взглядом и какой-то степенью познания в истории искусств, а желательно в истории и философии.
Есть такие работы, которые невозможно воспринять без контекста, успокаивает нас Алексей Новоселов. Однако чаще всего художник, заботясь о зрителе, вставляет в них шифр или текст, которые являются не сопровождением, а частью произведения. Тем не менее, отправляясь на биеннале, нужно быть готовыми к тому, что некоторые произведения изначально несут посыл на непонимание.
– Художники хотят остаться непонятыми, и в этом есть определенный смысл, – говорит Алексей. – Если вы не поняли чью-то работу, она от этого не перестанет быть произведением искусства. Потому что уже есть человек, который его понимает, – сам художник.
В общем, мы пришли к тому, с чего начали: искусство – это автор плюс еще один человек. Куратор, например.
– Малевич говорил, что все требуют от художника быть понятным, но никто не требует от себя приложить голову к его пониманию. Надо прикладывать голову к пониманию, и все будет отлично, – настаивает Сергей Попов. – Когда мне говорят, что современное искусство сложно для восприятия, я пугаюсь. Наоборот: современные произведения, несмотря на их разность, открыты для диалога. Попробуйте «поговорить» с картиной Николы Пуссена или фасадом средневекового готического собора – их символику расшифровать почти невозможно. Не зря рядом с ними стоят таблички с пояснениями и экскурсоводы. Зато «Черный квадрат» Малевича открыт для максимального количества интерпретаций.

Сила искусства

Вооруженные новыми знаниями и советами экспертов, мы отправились в ЦУМ Art Foundation. Здесь на весьма скромном пространстве расположились мультимедийные инсталляции да парочка картин Кейси МакКи, изображающего мир потребления в самых что ни на есть остросоциальных метафорах: то ли бизнесмен, то ли политик в поле среди поросят, булемическая девочка среди полок супермаркета… Дальше – веселее. Ахмет Огют предлагает решить задачку «Перевези через реку», Режане Кантони и Даниэла Кутшат развесили струны, которыми можно побренчать. Вот она, интерактивность в действии! Может, понять, что хотели сказать художники, и нельзя без переводчика со специальным образованием и бурной фантазией, зато почувствовать себя сопричастным к искусству можно в самом прямом смысле. Всему этому задору совсем не соответствуют металлические собаки с рассказом девочки о взрыве в Хиросиме, бегущем красной строкой. Ну, не в гармонии же счастье современного искусства?
Зато огромное пустое и все еще вполне заводское пространство центра дизайна Artplay как нельзя лучше соответствует перенасыщенной формами программе выставки – тут нет разве что фигур из живых людей. «Свидетель» Сьюзан Хиллер сначала ослепляет темнотой, потом завораживает светящимися огоньками и погружает в шепчущие голоса. Похоже на волшебный лес из «Аватара». В висящих ушах-колонках сотни языков рассказывают про встречи с НЛО. В таком месте можно зависнуть надолго, если не помешают нетерпеливые посетители. Еще несколько позитивных творений – скульп-
туры Майкла Элмгрина и Ингара Драгсета: их мраморные аполлоны одеты в потертые джинсовые шорты и кеды а-ля Америка 70-х годов. Cлияние небрежного fashion и античных идеалов красоты, сдобренное нескрываемой любовью к мужскому телу, по крайней мере вызывает улыбку.
И конечно же, вопросы глобализации и национальной идентичности – красное знамя эпохи. Целый зал посвящен географии: Каталина Бауэр, рассуждая о «взаимоотношении сопротивлений и о том, как найти баланс между силой и хрупкостью», сложила, точнее, развесила на стене весь мир из… пакетиков с водой. Хотелось бы посмотреть на то, как это будут разбирать – наверное, все просто проткнут? Ричард Хэмилтон собрал четыре карты Палестины за последние 70 лет, иллюстрируя нестабильность и изменчивость этой весьма непрохладной точки планеты. Помните – главное, чтобы сам художник считал свое творение произведением искусства, и тогда люди к нему потянутся.
Действительно, тотальное «переписывание» захлест-нуло все виды искусства, среди которых днем с огнем нужно искать традиционные в обывательском понимании картины да скульптуры. На гребне волны – изменчивый и перетекающий интернет, всевозможные медиа, видео, фотография, кино и сам зритель как часть всего этого безумства. Круг вписывают в квадрат, квадрат – в круг, мультимедийное пространство меняется под влиянием фондового рынка, поросята едят из дипломатов бизнесменов. В общем, «контемпорари арт» расцветает и, что удивительно, не пахнет (хотя это было бы концептуально, согласитесь) на просторах Москвы.