«Нас не отправляли на картошку. Это была главная льгота советских моделей»

Фотовыставка «Ленинградские моды 1960–70-х», демонстрировавшаяся в Санкт-Петербурге, отправляется в Берлин, а затем в Париж. С одной из героинь экспозиции, манекенщицей Лией Китц встретился корреспондент «Известий».

— В чем он — «особый ленинградский стиль»?

— В строгости, классике, тональности, элегантности. Моду диктовала Москва. Но уровень ленинградских коллекций был очень высоким. Наш стиль отличался от всех. Даже наш грим. Искусствоведы учили нас французскому макияжу: вы можете быть накрашенными, но это не должно быть заметно.

— Евгения Куракина, лицо ленинградского Дома моделей 70-х, говорила, что раньше манекенщицы стеснялись своей профессии, говорили, что работают швеей или продавщицей.

— Я своей профессии никогда не стеснялась. Сейчас из документальных фильмов и газет мы узнаем, как несчастным девчонкам приходилось выезжать «по вызову», совсем не по профилю своей работы. У нас такого никогда не было! Может быть, потому что сильные мира сего дорожили своими местами, репутацией. Они никогда не приходили на показы. Нас привозили, например, в Мариинский дворец, мы демонстрировали одежду. Нам дарили конфеты. Но чтобы кто-то «косо» посмотрел в нашу сторону — нет… Кстати, в трудовых книжках наша профессия называлась «демонстратор одежды».

— Брюки, шорты, купальники демонстрировали?

— Какие шорты и купальники, что вы?! Брюки только-только начинались. Их показывала молодежь. Пляжные костюмы в Ленинграде стали демонстрировать гораздо позже, когда я уже не работала манекенщицей. В то время даже нельзя было снимать на подиуме халатики — их лишь распахивали, когда показывали пляжную одежду.

— Можно было купить себе понравившуюся одежду?

— Да, у нас было такое право, когда она уходила с показа. Но самые хорошие вещи мы показывали на дорожке по полгода, и они нам так надоедали, что уже не хотелось их приобретать. И потом, мы ведь были небогаты. Я себе шила. Все как одна вязали. Буквально из ничего делали конфетку. Надо было очень постараться, чтобы выглядеть привлекательно.

— Вам не вручали премии в конвертах?

— Никогда. Моя первая зарплата в Доме моделей на Невском составляла 65 рублей. Чтобы получить высшую ставку 125 рублей, надо было отработать много лет. Отпуск нам полагался такой же, как рабочим: две недели. А самая главная «льгота»: нас не отправляли на картошку.

— Мужчины-манекенщики в коллективе были?

— Очень мало: на 15 женщин — 2–3. Вместе со мной работал Герард Васильев, ныне знаменитый певец, народный артист России. Тогда он был просто Герой, учился в Ленинградской консерватории и подрабатывал в Доме моделей.

— Сейчас модели выходят замуж за богатых — бизнесменов, олигархов, известных спортсменов. А раньше?

— Наши мужья были итээровцами. Инженер — тогда это звучало громко, несмотря на гроши, которые многие из них получали. Эта профессия считалась престижной, основательной.

— В документальном фильме «Красота по-советски. Судьба манекенщицы» рассказывали, какой жестокой была конкуренция между манекенщицами. А у вас тишь да гладь…

— В Москве свои законы. Она всегда была более жесткой. Мы, к счастью, были культурной провинцией. У каждой манекенщицы была своя ниша. И свои поклонники. В основном все были замужем. Когда я работала в «Ленинградодежде», у меня уже дочка родилась.

— Вы работали в Доме моделей, «Пассаже», «Ленинградодежде». Где было интереснее?

— «Пассаж» — это место, где люди выбирают покупки. Для нас подбирали одежду по размерам, и мы показывали ее в демонстрационном зале. Ездили с шефскими показами на заводы, фабрики — продемонстрировать рабочим в обеденный перерыв новинки, которые поступили в «Пассаж». Обычно в «красном уголке» ставили столы, и мы по ним ходили, как по подиуму. Когда меня пригласили в «Ленинградодежду», я согласилась, не раздумывая. Все-таки это две большие разницы. Здесь мы имели право голоса, участвовали в создании одежды. А сколько было поездок по стране! Вряд ли я когда-нибудь еще побывала бы в Омске, Нижнем Новгороде, Перми, Краснодаре…