Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Bild заявила о возросшем рейтинге партии Шольца за счет позиции по ракетам Taurus
Общество
На Камчатке нашли тело второго пропавшего под лавиной туриста
Мир
На Украине признали неспособность противостоять российским БПЛА
Спорт
«Трактор» победил «Динамо» в овертайме и увеличил преимущество в серии
Мир
Politico узнала о намерениях КНР бойкотировать встречи по Украине без участия РФ
Общество
Полиция нашла тайник с награбленным из петербургского банка на 1,6 млрд рублей
Мир
Боррель заявил о поддержке глав МИД ЕС использования российских активов для Украины
Мир
США и Великобритания нанесли не менее 10 авиаударов по Йемену
Мир
Маск упрекнул Байдена в безразличии к страдающим от набегов нелегалов американцам
Мир
Министр обороны ФРГ Писториус раскритиковал идею заморозить украинский конфликт
Культура
В России вышла неизданная книга Теодора Драйзера
Мир
Трамп обвинил Байдена в намерении отобрать его бизнес
Мир
Сенатор США потребовал от граждан Украины всех возрастов мобилизоваться в ВСУ
Мир
В ФРГ заинтересовались российским опытом проведения ДЭГ
Экономика
Объем наличных в обращении рекордно снизился с начала СВО

Покрутить Крученыха

Сегодня исполняется 125 лет со дня рождения поэта-футуриста Алексея Крученых. О литераторе, который ввел в поэзию так называемую "заумь", то есть абстрактный беспредметный язык, обозреватель "Известий" Наталья Кочеткова отправилась разговаривать с поэтом Германом Лукомниковым.
0
Алексей Крученых считал, что в его пятистишии «Дыр бул щыл» больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина (фото: РИА Новости)
Озвучить текст
Выделить главное
вкл
выкл

Герман Лукомников - если не прямой наследник Крученых, то уж точно один из самых близких к нему по манере. Он даже написал вариации на тему Крученых, в которых обыгрывается знаменитое "Дыр бул щыл". Кроме того, как и Крученых, Лукомников перформансист.

Мы встретились у Лукомникова дома, в небольшой кухоньке. Усадив меня на огромную перевернутую кастрюлю, как на пуф, он начал говорить:

- Я пока вас ждал, подумал: странное дело - фамилия Крученых по правилам вроде не должна склоняться, а я почему-то люблю ее склонять. Не могу понять, откуда я это взял. Может быть, это принято было в среде футуристов, у Маяковского... Вообще я впервые про него прочитал у Маяковского в собрании сочинений лет в 7-8. Раскрыл один из этих красных томиков и не смог уже оторваться. И проштудировал тогда все собрание сочинений, включая статьи, где упоминался Крученых. Но я не помню, склонял Маяковский эту фамилию или нет... А мне хочется говорить: Крученыха, Крученыху, Крученыхом, о Крученыхе... А вы не так говорите?

- Я не склоняю.

- А вам это режет слух? Скажем, "Я читал Крученыха"?

- Не режет. Мне, например, нравится склонять фамилии на -о: скажем, "читать Зощенку".

- Это как раз очень классично... Фердыщенке... Сейчас мы будем пить чай, - спохватывается Лукомников и начинает хлопотать вокруг заварочного чайника.

- "Дыр бул щыл" тогда же и врезалось в мое сознание, - продолжает поэт. - И потом уже мне в самых разных книжках встречалось это выражение - от стихов Вознесенского до статей Флоренского. Причем его везде писали по-разному: с пробелами, без пробелов, "щыл", "щил", иногда "щир". Меня тогда удивляло, что оно вошло в язык и сознание в таком вариативном виде - каждый это произносит и пишет по-своему. Стихи его мне все как-то не удавалось почитать - их десятилетиями нигде не печатали. И только в конце 1980-х - начале 1990-х попалась наконец подборка, кажется, в журнале "Слово". Геннадий Айги вел там рубрику: печатал подборки авангардных поэтов первой трети ХХ века. Так вот, там появилась довольно большая подборка стихов Крученыха. Двойственное у меня было ощущение. Мне понравилось, но в то же время и немного разочаровало. Чего-то я ожидал большего. Я так долго мечтал его почитать... Причем ведь это была не случайная подборка - ее сделал настоящий знаток и ценитель Крученыха Айги, который с ним был лично знаком. Я-то ждал, что для меня чтение Крученыха станет таким же событием, как чтение Маяковского в 7-летнем возрасте, а потом, лет в 13, Хлебникова. А тут вышло, что самым главным и лучшим осталось "Дыр бул щыл". Но любопытство что-нибудь еще почитать осталось.

Потом мне попался репринт книжечки "Четыре фонетических романа". Это меня вообще доконало, я этого не осилил. Любопытной оказалась книжка "Кукиш прошлякам"... Боже мой! Ведь я и ее толком не прочитал, только полистал. Но с удовольствием. Знаете, бывают такие книжки, которые очень приятно и даже иногда необходимо листать, но совершенно не хочется читать от корки до корки. Меня там впечатлило то, что он писал про фонетические "сдвиги" в стихах, в том числе и классических поэтов. Когда написано одно, а слышится другое. Как, например, у Пушкина: "Слыхали ль вы". Был еще один случай, который меня очень впечатлил: я рылся в библиотечном каталоге и наткнулся на две карточки. Этих книжек я не заказывал, но меня поразило, что они оказались рядом - книжки Крученыха "Чорт и речетворцы" и "Язык Ленина". Иногда впечатления об авторе складываются из таких случайностей. Забыл сказать: подростком я читал книжки Николая Глазкова, и в одной из них был раздел пародий. Была и на Крученыха, очень смачная. Помню, она заканчивалась словами "На меня упала хлюстра". Причем слово "хлюстра" было написано по вертикали. Еще там было словечко "юица" с примечанием: это то же, что "яйца", но гораздо лучше передает их форму.

Лукомников вспоминает, как он читал Крученых. У него мягкий, как у священника, голос, и перебивать его вопросами не хочется.

- Вы из какой чашки будете чай пить? - спохватывается поэт.

- Из той, что поменьше.

- Поменьше? Вот можно из такой, - ставит передо мной узкую высокую белую кружечку с примитивистским рисунком и надписью: "Мармеладка - это сладко". На картинке девочка пьет чай. Себе он берет кружку с фразой "Я сегодня очень рад: черный вычертил квадрат".

- Чем это у вас чашки разрисованы? - интересуюсь.

- Моими стихами и иллюстрациями к ним. Их рисовали молодые люди с отклонениями в психическом развитии из Центра лечебной педагогики. Они не от мира сего - вроде взрослые, а совсем как дети. Они очень полюбили мои стихи.

Лукомников показывает надпись на своей майке: "Хорошо, что я такой, а не какой-нибудь другой". Это тоже его двустишие. Вместо "какой-нибудь" написано "коко-нибудь".

- Я очень нервозно отношусь к воспроизведению своих текстов, расстраиваюсь, если даже какую-то запятую добавили или пропустили, а тут смотрю на ошибки сквозь пальцы - в сочетании с наивным рисунком такое написание смотрится органично, - говорит он.

Мне приходит в голову мысль, что некоторые футуристы как раз любили опечатки, считая, что они порождают новые смыслы.

Под конец разговора Лукомников вспоминает, как в связи с подготовкой антологии "Русские стихи 1950-2000 годов", одним из составителей которой он является, он нашел поздние стихи Крученых.

- Крученых иногда подтрунивал над Маяковским за то, что тот недостаточно формалист и слишком лирик, - говорит Лукомников. - Что слишком у него "про любовь", девичий альбом какой-то. И вдруг я читаю стихи позднего Крученыха, которому уже сильно за 60, о любви. Такие нежные, пронзительные, душераздирающе лиричные. При том что там сохраняются все эти его формальные мускулы. Меня это поразило. Можно я вам их почитаю?

Он читает стихотворение "Разлука", сразу оговорившись, что вертеться, визжать и подпрыгивать, как это делал Крученых при исполнении своих стихов, он не будет. В этом тексте лирический герой скучает по своей возлюбленной Танахаре.

- У Крученыха была поздняя любовь. Он называл ее Танахара. На самом деле ее звали Татьяна Захарова. Я эти стихи прочитал и поразился. После этого я его окончательно принял и полюбил. Вместе с теми стихотворениями, которые мне даже когда-то не нравились.

Комментарии
Прямой эфир