Миссия Байрона
А ведь если бы не его нелепый и героический порыв своими мизерными усилиями поддержать восставшую Грецию, в конце января ему бы исполнилось ровно 223 года.
Своей иронией я отнюдь не ставлю под сомнение законность романтических порывов, напротив, я хочу лишь напомнить, что нашим главным врагом была, есть и будет не административно-командная экономика, с которой мы боролись в 1988 году, и не экономический кризис, который мы переживали в 1998 и 2008 годах, а старая недобрая матушка-смерть, от которой нас не избавит ни застой, ни модернизация. Экзистенциальный страх перед бесследным исчезновением способно ослабить лишь романтическое стремление оставить след в памяти потомков, романтическое представление о человеке как о прекрасном и величественном создании.
Но разве романтизм не исключает прагматизма, в котором мы так остро нуждаемся в период реконструкции, пардон, модернизации? Англичанам в свое время как-то удавалось это совмещать: оглушительный успех байроновских гордых одиночек, гяуров и корсаров, бросающих вызов муравьиной суете цивилизованного мира, совпал с эпохой промышленной революции и нисколько ей не помешал.
Уж сколько он проклинал тиранов за то, что двуногих тварей миллионы, для них орудие одно, но в трагедии "Сарданапал" едва ли не стал на сторону тех, кто ставит народ на службу великим и ужасным историческим свершениям.
Оказывается, народу требуется не только веселье, но и великая историческая миссия! Без которой самому Байрону жизнь была не в жизнь. Этакий аристократический Че Гевара, он то поддерживал карбонариев, серьезно рискуя и превращая в арсенал свое роскошное палаццо, то вынашивал планы окунуться в перманентную революцию Латинской Америки, пока наконец не дождался своей финальной греческой эпопеи.
Байрон отправлялся в Грецию со слезами, не скрывая, что совершает поступок минимум неблагоразумный: "Не следует с чрезмерной дотошностью изучать народ, который мы намерены облагодетельствовать, не то - Бог свидетель - мы ничего доброго в этом мире не совершим".
Главный романтик мировой литературы прекрасно отдавал себе отчет, что в основе великих дел лежат великие иллюзии.
Сулиоты, которым Байрон посвятил нечто вроде гимна, требовали офицерского жалованья, менее гордый народишко попросту увиливал от неоплачиваемых трудов, тогда как сам Байрон расточал свою казну с королевской щедростью. Он понимал, что Греция обречена.
Однако внезапная смерть великого поэта в рядах греческих повстанцев вызвала такое потрясение общественного мнения, которое перевернуло всю европейскую политику. И турки были изгнаны!
Рано или поздно романтики всегда берут верх над расчетливыми прагматиками.
