Выставка четырех трансформаторов
Февраль - это не только "достать чернил и плакать", но и предвкушение перемен. Так повелось издревле - масленица, карнавалы... Об этом конечно же помнили авторы проекта "Трансформации", когда приглашали в свою галерею этих мастеров. В их биографиях много общего: трое родились в семьях художников, где дети начинают рисовать раньше, чем писать, никакие художественные школы и институты не могут дать столько, сколько дедушки-художники и художники - мамы с папами. А когда человек рано овладевает ремеслом, его мастерство подпитывается не только образами окружающей действительности, но и образами литературными. Не простое же совпадение, что и у Натальи Нестеровой, и у Ольги Булгаковой Гоголь и Гофман - среди любимых авторов, а Перевезенцев и Якунин навсегда заворожены Хармсом - они и на мир глядят с позиций парадоксально-фантасмагорических.
У Натальи Нестеровой парк - это образ парка, парковые скульптуры аллегоричны и несут особую смысловую нагрузку, а люди - всегда со спины или в профиль, так что лиц-то нет, какие они - додумай, сочини про них свою историю. Ее всегда интересовали маски. И маски под масками - до оторопи, боже мой, да есть ли там лицо?! Но в новой экспозиции мы видим и совершенно новую Нестерову: теперь ее маски... заговорили, как в составленной из тринадцати ликов работе "Радуйся, но знай!", где лица-мумии забинтованы, где чернеют провалы глаз и ртов. Но за всей этой "мумизматикой" - очевидность жеста: вот пальцы сложились в букву "о", вот еще в какую-то другую. Это что, пособие для глухонемых? Что скрывается за демонстративной обезличенностью лиц? Чему тут радоваться и о чем знать? А на полотне "Хоровод на песке" мы видим настоящую экспансию масок - они закрывают уже не только лица, но и фигуры персонажей, превратив их в карточные конструкции, они уже не только играют сами, но и играемы кем-то еще.
Ольга Булгакова вовлекает зрителя в свой герметично-мистический мир, в котором живут отстраненные фокусницы и девушки с веерами, похожие на шахматных жриц. Это не кортасаровская ирреальность Нестеровой, а, скорее, Зазеркалье, сложносочиненный мир, находиться в котором и любопытно, и жутковато одновременно. Он захватывает нас своими литературными ассоциациями, ее герои держат дистанцию, живут в мире полутеней, столь же закономерном, сколь и непонятном.
Перевезенцев с Якуниным - люди не просто литературные, но и книжные. Петр Перевезенцев оформил более пятидесяти книг, уже четверть века формирует графический образ журнала "Химия и жизнь", и каждый, кто хоть раз держал в руках это научно-популярное чудо, понимает: магия трансформаций зрительных образов, отражающих загадочный мир химических превращений, у Перевезенцева в крови. Но вряд ли ребята-химики узнают своего кумира: личная жизнь его новых героев скрыта за масками повседневности - он видит жизнь сквозь призму карнавала. И, подобно Высоцкому, может сказать: "Я в тайну масок все-таки проник, / Уверен я, что мой анализ точен: / И маски равнодушия у них / Защита от плевков и от пощечин".
Сергей Якунин, любимый художник театрального режиссера Владимира Мирзоева, создает свои объекты как сценические об-разы. Художник позволяет зрителю шагнуть в карнавально-театральное Закулисье, примерить на себя разные одежды и маски, изменить на вре-мя свой характер и внешность. Его объекты настолько доступны, что ты сам невольно становишься частью композиций, представленных на хол-стах и картонах.
Апофеозом этих перемен станет пластический мастер-класс Якунина и... поэтический вечер Перевезенцева: уж меняться - так по полной.
