Демьянова уха в черешневом лесу
Фестиваль "Черешневый лес" открылся громкой премьерой Художественного театра имени Чехова "Пиквикский клуб". Из длинного и многонаселенного спектакля в памяти благодарных зрителей, наверняка, останутся две вещи - бороздящий обширное пространство мхатовской сцены красный лондонский автобус и громко звучащие всю дорогу песни "Битлз".
Поставивший "Пиквикский клуб" Евгений Писарев проснулся знаменитым после того, как аккурат год тому назад он поставил на мхатовской же сцене "Конька-Горбунка". Это был во всех смыслах феерический спектакль. Проще говоря, это была феерия. Причем неплохо придуманная и задорно сыгранная. Причем музыкальная. Причем для мальчишек и девчонок, а также их родителей. Совсем недавно сия феерия получила "Золотую маску" в номинации "Лучший спектакль в жанре оперетты/мюзикла", обойдя многочисленные театры музыкальной комедии, которым по роду деятельности и положено оперетты-мюзиклы ставить. И эта награда - не случайность в жизни главного драматического театра нашей родины, а самая что ни на есть закономерность. Ибо именно музыкальная феерия явно норовит стать главным жанром МХТ.
В сущности, Олегу Табакову давно уже пора честно признать, что вверенный ему коллектив наследует традициям не Художественно-общедоступного театра, а расположившегося на рубеже веков в саду "Эрмитаж" "Фантастического театра" Михаила Лентовского. И вообще всему, что делал этот талантливый изготовитель театрального масскульта и что Чехов со свойственной ему интеллигентностью называл "дарами, которые он (Лентовский. - М.Д.) подносит нам с усердием крыловского Демьяна". Примерно с тем же усердием подносит нам свои изобильные дары и нынешний МХТ. Слово "феерия", каковое было в ходу во времена Лентовского, нынче, как правило, заменяют куда более коротким синонимом "шоу", но суть дела от этого не меняется.
Репертуар МХТ давно бы уже пора привести в соответствие с этой его генеральной линией. Я решительно не понимаю, зачем ставить тут всякую, туды ее в качель, западноевропейскую классику (то, понимаешь, "Тартюф", то "Женитьба Фигаро" на подходе, то вот "Пиквикский клуб" откуда ни возьмись). Разве мало на свете других прекрасных произведений вроде шедшей у Лентовского комедии А. Плещеева "Нужда пляшет, нужда скачет, нужда песенки поет"? Впрочем, подобные комедии в репертуаре МХТ тоже уже имеются, и одна из них - "Примадонны" удачливого бродвейского борзописца Кена Людвига - к слову сказать, поставлена здесь тем же Писаревым.
Но когда яркими масскультовыми стразами сверкает на сцене МХТ пьеса Людвига, это один коленкор, а когда музыкальную феерию пытаются изготовить не из "Примадонн" и даже не из "Конька-Горбунка", изрядно и остроумно переписанного братьями Пресняковыми вместе с новоявленным поэтом-песенником Алексеем Кортневым, а из лучшего романа Диккенса, получается ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Беда спектакля Евгения Писарева не в том, что он скверно сыгран и концептуально пуст, а в том, что он отчаянно притворяется драматическим, в сущности, таковым не являясь.
Если бы передо мной был драматический спектакль, я бы спросила у любимого мною Александра Феклистова, отчего он играет Пиквика в эстетике мультфильма для подростков (стоящие дыбом волоса, нелепая походка, толщинки, близорукий взгляд). Неужели он, артист широчайшего диапазона, равно интересный и в образе Бориса Годунова и в роли сэра Тоби, не мог придумать для своего героя нечто менее предсказуемое? Но тут не спрашиваю: в музыкально-развлекательной феерии предсказуемость - залог успеха.
Я бы спросила всех прочих артистов, почему они не играют, а беспрерывно и неубедительно кривляются. Артиста Игоря Верника (адвокат Додсон) я бы отдельно спросила, зачем в сцене суда он, словно исполняя пляску святого Витта, конвульсивно дергает всеми своими конечностями. У Евгения Писарева я бы обязательно поинтересовалась, в чем смысл непрерывно звучащих в его спектакле песен "Битлз". Нам хотят намекнуть, что Пиквик и трое его друзей - это что-то вроде "ливерпульской четверки", несущей людям радость и счастье. И звучит сомнительно, и намекают как-то неубедительно.
Художнику по костюмам Леониду Алексееву я бы неизбежно адресовала вопрос, почему Джингль Юрия Чурсина ходит тут в лохматом шушуне невероятного зеленого цвета, в каком выводят обычно на сцену в новогодних утренниках лесных обитателей. А одному из лучших сценографов современной России Зиновию Марголину - зачем кроме действительно впечатляюще придуманного автобуса ему понадобился еще и светящийся задник, на котором то тихо падает рождественский снежок, то виднеется лондонский Биг-Бен. Но в данном случае вопросы бессмысленны. Это ж феерия. Ф-е-е-рия!! Тут главное - не неожиданность и глубина прочтения, а яркость и броскость формы.
Вот ведь, однако, парадокс. В легендарном "Пиквикском клубе" Георгия Товстоногова не было задачи поразить и развлечь публику. Это было не шоу, а изумительный драматический спектакль, в котором помню всех - и трогательного Николая Трофимова в роли Пиквика (ему не нужен был никакой грим), и уморительно смешную Валентину Ковель в роли миссис Бардль, и конечно грандиозного Джингля Олега Басилашвили (подлинный шедевр лицедейского бурлеска). Но на том драматическом спектакле мне было весело, очень весело (ей-богу, я чуть не падала со стула от смеха, когда Бардль-Ковель пыталась захомутать нашего Пиквика), а здесь, посреди мажористого, всеми красками сверкающего великолепия - грустно.
Ибо единственное, чего не хватает в этой наваристой Демьяновой ухе, вкус которой совершенно соответствует нуворишеским вкусам современного российского зрителя, - так это настоящей подлинной игры. Драматической, какая была в спектакле Товстоногова, игры с жанром, какая чувствовалась в "Коньке-Горбунке". Вообще игры, которая делает театр театром. В "Пиквикском клубе" место игры заступает тяжеловесное следование канонам шоу. Тут не играют, тут беспрерывно и натужно развлекают. Потчуют нас эстрадными эффектами, как известный персонаж известной басни: "Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек...". И от этой ухи хочется, в конце концов, убежать. Как крыловскому Фоке от крыловского же Демьяна.
