Петь, пить, любить
На российские экраны выходит "Жизнь в розовом цвете" кинобиография Эдит Пиаф, снятая французами исключительно для того, чтобы в очередной раз громогласно признаться в любви легендарной певице.
По-французски фильм Оливье Даана называется просто "La Mome" (малышка, девчонка). Отечественные прокатчики вынесли в заголовок строчку из репертуара Пиаф хороший ход, но с выбором цитаты они явно погорячились. Ничего розового ни в жизни Воробушка, ни в фильме о ней нет.
Это американцы снимают биографии великих музыкантов как жития святых. Здесь обязательно должны присутствовать пережитая в детстве трагедия, породившая в будущей знаменитости комплекс вины (именно им будут оправдываться все его нервные срывы, запои и прочие атрибуты звездного бытия); трудный путь к славе; триумф, омраченный разрывом с семьей или арестом; годы борьбы с наркотической или алкогольной зависимостью и, наконец, победа. Семья вернулась, голос восстановился, совесть очистилась. Так что американские кинобиографии помимо респекта покойной звезде еще и выполняют воспитательную функцию: "Он оступился, но смог победить. Сможешь и ты".
Авторы "Жизни в розовом цвете" заниматься морализаторством и лакировкой действительности не собирались. Пиаф у них как на ладони: дочка неудавшейся актрисы и уличного акробата, выросшая под опекой кухарки из публичного дома, впервые запевшая в 9 лет и напившаяся в 11. В 20 лет Эдит (Марион Котияр) заметил на улице хозяин ночного клуба Луи Лепле (Жерар Депардье), придумал ей псевдоним Пиаф и вывел к микрофону. И понеслось: выступления в лучших концертных залах Франции и Америки, поклонники, любовники, алкоголь, кокаин. Потом были подряд две автомобильные катастрофы и крушение самолета, в котором летел обожаемый Пиаф боксер Марсель Сердан. Отходя от случившегося, Эдит пристрастилась к морфию. Обмороки на сцене, изнурительное лечение и, наконец, смерть в 48 лет.
Удивительно, но в этой страстной истории о жизни на износ в принципе отсутствует драматургия. Какой была Эдит Пиаф отчаянной, своенравной, капризной и фанатично преданной работе, мы понимаем в первой же сцене: благо Марион Котияр играет прямо-таки остервенело. А дальше ничего нового, кроме занятных, но в общем не обязательных подробностей ее биографии, мы о Пиаф не узнаем. Такой фильм мог бы длиться 30 минут или четыре часа, и ничего бы не изменилось, кроме количества прозвучавших в кадре песен.
Оливье Даан остановился на отметке 2 часа 10 минут. И то многовато. Но ничего не поделаешь: в памятнике должна быть монументальность. Даже если это не трехметровая статуя, а фигура в натуральную величину. Чтобы каждый проходящий мимо изумился: какая же она была хрупкая и беззащитная, настоящий Воробушек.
