Ужас как аттракцион
Поголовное увлечение Мартином Макдонахом в этом сезоне ознаменовало очередной этап во взаимоотношениях русской сцены и современной драматургии. После "Королевы красоты" Константина Райкина в "Сатириконе" стало окончательно ясно, что новая драма годится порой не только для режиссеров-новаторов, но и для артистов-бенефициантов.
Так же как не всякий молодой человек в России является новым русским, совсем не всякая недавно написанная пьеса - это новая драма. У последней есть ряд характерных признаков, к которым относятся нарочитая социальность, ошеломляющая брутальность и пугающая ненормативность. Все это вместе (и по отдельности) не гарантирует литературных достоинств текста, но гарантирует попадание в обойму. Пьесы Макдонаха, вне сомнения, из обоймы. А поскольку их литературные качества куда выше общего среднего уровня new writing, их сценическая судьба - счастливее некуда.
Есть, однако, в них особенность, не вполне характерная для пьес новой волны. В этих пьесах крайне редко встретишь бенефисные роли. Ведь герой новой драмы, какие бы гадости он ни совершал, все равно человек толпы и персонаж фона. Да и сам тип бенефисного театра в сознании апологетов новой драмы есть явление, относящееся к буржуазному искусству и приветствуемое буржуазным зрителем, который - хоть ты ему кол на голове теши - все равно придет на спектакль получать удовольствие.
Макдонах при сходном со столпами new writing - Сигаревым, Равенхилом, Майенбургом - взгляде на жестокий мир предложил отличный от них способ театральной репрезентации этого взгляда. Его проживающие в ирландской глубинке монстры вполне тянут на Персонажей с большой буквы. Их можно играть, премьерствуя, во всю мощь своей актерской природы. Особенно конечно же это касается поставленной повсеместно, в том числе и на Бродвее, "Королевы красоты". Ну чем не Персонаж жуткая мамаша, могущественная в своей немощи, привлекательная в своей отвратительности, изводящая родную дочь. Шамкающая, кряхтящая, смердящая.
Райкин вскрывает бенефисную природу этой страшилки Макдонаха, поручая роль мамаши премьеру своей труппы очень талантливому Денису Суханову. Он прав. Из макабра о домашнем терроризме много смысла не вытянешь. И не смысл тут представляет интерес, а сама возможность игры. Все подробности старушечьей пластики, все особенности старушечьей речи, вся отвратительная сторона старости, подкрепленная богатым гримом и толщинками в соответствующих местах, - все это подмечено Сухановым точно и воплощено ярко. Эту работу хочется разглядывать в микроскоп, смакуя подробности, поэтому спектакль вопреки обыкновению поставлен Райкиным на малой сцене. Перед нами его величество Актер в выигрышной роли и ассистирующие ему просто актеры. И хотя дочь (Ангелина Варганова) с высокой степенью художественной убедительности готовит в спектакле кашку и моет полы, ее естественность не очень-то нужна этой истории. Она из другой оперы. А вот Суханов - из этой. То-то и оно!
В бытописательском макабре Сигарева ("Пластилин") или Майенбурга ("Огненное лицо") главные герои вызывали живые чувства, а общий ужас жизни - ужас. В "Королеве красоты" чего только не происходит - и убийство, и пытки. Тут вышедшая из себя дочь льет раскаленное масло на руку родной матери. Но этот ужас не вызывает ужас, а персонажей пьесы жаль не больше, чем персонажей постмодернистских кинобоевиков.
Райкин верно угадал не только бенефисную, но и внебытовую природу этой пьесы. Недаром он педалирует мотив психической неуравновешенности дочери: в финале она уходит в какое-то клубящееся паровозным дымом далеко, в страну грез, и вдруг думаешь, а не привиделся ли ей весь этот кошмар. Но окончательно превратить "Королеву красоты" в фантасмагорию, в театральный бурлеск руководитель "Сатирикона" все же не решился. Он привычно перенаправил страшную историю из жизни социальных низов в русло бытовой драмы, выстроив на сцене бытовую декорацию (художники Мария Данилова и Алексей Трефилов) с плитой, какие еще стоят у нас в коммуналках, со старым шкафом и допотопным телевизором. Зря. Он был на правильном пути. Ведь как бы реалистично ни были выписаны персонажи у Макдонаха, они все равно не настоящие. Они не в пространстве жизни, пусть и исполненной страшных сюжетов, а в пространстве жанровой игры.
Пьесы знаменитого ирландца зафиксировали важный перелом в истории новой драмы: она стала потихоньку переползать из андеграунда в масскульт. Присущая ей жестокость перестала шокировать, а стала, скорее, забавлять. Самые страшные стороны жизни могут быть основой для отличного аттракциона - вот неявный пафос Макдонаха. После "Королевы красоты" хочется думать не о несовершенстве человеческой природы, а о совершенстве природы актерской. Благо игра Дениса Суханова дает для этого все основания.
