Максизм-неленизм Волошина
"По Коктебелю шел нагой Волошин...". Это не стих, а всего лишь строка из многочисленных воспоминаний. "Добро бы хорошо был сложен", прокомментировала дама в плотном купальнике. Так эту сцену увидел Корней Чуковский. Марина Цветаева запомнила легендарного Макса как некоего античного бога в тунике и греческих сандалиях. Ее Волошин мог словесным заклинанием погасить огонь или наслать большой дождь из маленькой тучки.
Античный театр Волошина длился долгие годы и спустя полвека продолжился вплоть до наших дней. Только теперь в декорации входит не только дом Волошина, но и его могила на высокой горе, и скала с профилем великого символиста, изваянная богом Вулканом на другой стороне залива. Справа скала, тоже чем-то похожая на этого грузного мага. Тело Волошина с большим трудом внесли на вершину.
Сейчас трудно поверить, что когда-то Коктебель был безжизненным болотом на суровом побережье. Возможно, немецкие корни Волошина заставили его почувствовать себя крымским Фаустом, осушающим болота по воле Гете. И Гете, и Волошин были масонами. Четыре главных добродетели масонства: ученичество, учительство, творчество, строительство.
Ученичество. Волошин учился всю жизнь, в совершенстве владел французским, английским, немецким. Жадно изучал в Европе и в России историю искусства. Путешествовал. Был этнографом, историком, археологом, знатоком античности и средневековья. Не говоря уже о магической привязанности к Древнему Египту.
Учительство. Он учитель философии, поэзии и неземной любви. Даже для таких эрудитов, как Андрей Белый, Марина Цветаева и Осип Мандельштам.
Творчество. Бесконечный поток акварелей коктебельские пейзажи Волошин писал как на конвейере. Однако главное дело поэзия. Никто лучше его не сказал в стихах о русской трагедии: "С Россией кончено... На последях //ее мы прогалдели, проболтали, // пролузгали, пропили, проплевали, // замызгали на грязных площадях, // распродали на улицах...". Нам-то эти строки ох как понятны! Он родился в России, а умер в Советском Союзе. Мы родились в Советском Союзе, а оказались в России. Может, из-за этой жизни в историческом георазломе нам сегодня так близок этот антично-древнеегипетско-немецко-французский, но прежде всего русский культуртрегер Макс Волошин.
Строительство. И здесь Волошин раскрылся в полную меру. Нынешний Коктебель и даже отчасти пейзаж Коктебеля, не говоря уже о доме (обсерватории-музее-библиотеке), все это его рук дело. Он всю жизнь что-то возводил, осушал, строил и перестраивал. В конечном итоге его дом стал культурной Меккой для научной и творческой интеллигенции и остается ею по сей день. Дом Волошина был гостеприимно распахнут для всех известных людей, да еще и с женами, любовницами, детьми и друзьями. Волошин среди них был в тунике или голый. Не во фраке же ему было разгуливать по Киммерии. Его крымские тексты и акварели пахнут горными травами, морским прибоем и светятся, как когда-то, еще в 70-е, сияли среди прибрежной гальки внезапно высвеченные солнечным лучом сердолики и опалы. Собирание коктебельских полудрагоценных камней Волошин так и называл каменная болезнь. Семейство Ульяновых вывезло когда-то с побережья аж две подводы этих россыпей. А сколько собрал их Волошин за свою полувековую жизнь! Где-то они все сейчас? Берег давно засыпан гравием, который изготовляет мерзкий заводик, отравляя побережье. Море во время прибоя становится мутным. Какие уж тут акварели...
В первые годы советской власти Луначарский призвал творческую интеллигенцию к украшению новой жизни. Волошин радостно на этот призыв откликнулся. Бунин возмутился: украшение чего? Виселицы, на которой тебя повесят? Как в воду глядел. От грядущих репрессий Волошина спасла только смерть. Не помогли ни закалка с хождением нагишом и босиком, ни купание в холодном море. Воспаление легких все довершило. Но еще раньше ушли из жизни два любимых пса Волошина. Их отравили по приказу местного комиссара. Подбирались и к самому поэту. Его сочли кулаком и, конечно, немецким шпионом. Хорошо еще, что местная власть ничего не ведала о третьем градусе посвящения во французской ложе Вольных каменщиков. А то был бы он еще и французским шпионом...
В царстве марксизма-ленинизма Волошин создал свое феодальное княжество максизма-неленизма. Заповедь Заболоцкого "не позволяй душе лениться" словно продиктована Максом. В его натуре, казалось бы, невозможное сочетание Штольц и Обломов. Добрый, грузный, умный, одаренный и неудачливый в любви, как Обломов. Энергичный, неутомимый и деловитый, как Штольц. Цветаева, как Ольга, напрасно и безуспешно ждала, когда Макс начнет ухаживать. А чего стоит странная шутка с выдуманной Черубиной де Габриак. Заморочили вместе с Гумилевым девушке голову. Внушили ей, что она поэтесса. Прославили и одновременно испортили всю ее жизнь. Может быть, эта Черубина, вознесенная на вершину славы, а затем отправленная в ГУЛАГ, и есть муза коктебельского мага и всех символистов и акмеистов.
