Почему у них получилось

Главное общественное событие месяца, а может быть, и года - интервью Александра Солженицына каналу "Россия". С великим писателем можно соглашаться или не соглашаться, но нельзя отрицать одного - Солженицын вновь поставил перед собой и страной роковой вопрос о необходимости выбора: кто мы, каким идеям служим и во имя какого будущего расстаемся с прошлым?

Последний раз с такой грустной ясностью и оправданной тревогой он обращался к обществу в приснопамятном 1990-м, накануне Риги, Вильнюса, ГКЧП, краха коммунистической системы и распада СССР: "Как нам обустроить Россию". И говорил примерно о том же. Об угрозе быть похороненными под обломками коммунизма. О созидающей роли, какую может сыграть ответственное народоправление с элементами прямой (на языке политологов - "примитивной") демократии. О будущем, на которое должно быть нацелено все, в том числе и наши отношения с прошлым.

Тогда его предупреждения пропустили мимо ушей, призывы оставили без внимания, растащили статью на цитаты и вдосталь нарезвились по поводу неосторожных формул вроде "среднеазиатского подбрюшья". А в результате великая возможность 91-го была упущена. Страна на переломе эпох так и не решилась выбрать одну из двух возможных стратегий дальнейшего движения. Или осудить свое прошлое, по-немецки четко разобраться в нем, распределить степень вины каждого в отдельности и всех в целом и дальше двигаться на основе законов о люстрации и реституции. Или по-испански великодушно договориться о взаимном табу на тему вины и с помощью двойной энергии прощения и забвения совершить рывок вперед. У нас же вышла полная каша. Начали жесткий процесс по делу КПСС, решились было пойти по немецкому пути - сбились, стушевались, пробормотали что-то невнятное устами миротворческого судьи Зорькина и сделали вид, что повторили испанский выбор. Однако, во-первых, не выполнили главное "испанское условие": не сформулировали великую будущую цель, во имя которой можно это самое прошлое временно забыть. А во-вторых и в главных, так и не поняли, что историческая преемственность не равна прямой (и тут уж действительно примитивной) последовательности исторического процесса. И немцы, и испанцы вели прерывистую линию развития, выводили тоталитарное прошлое за черту дня сегодняшнего. Никому и в голову не приходило, что можно восстановить цельность исторического опыта, вернув франкистский гимн или фашистский марш в государственный оборот. Позволить выдающимся политикам франкистского поколения продолжать карьеру в демократической Испании - да, а сохранять атрибутику и символику самой эпохи Франко - увольте. Иначе тоталитарный сорняк прорастет сквозь молодую демократию. Особенно если она осталась формальным набором формальных законов и формальных лозунгов, не став реальной основой новой жизни и сознательным выбором общества. О чем опять же говорил Солженицын.

В результате немцам удалось внутренне освободиться от истероидной тирании. Испанцы начали строить демократию и оживлять судебную систему всего лишь за десять лет до начала перестройки. А обогнали нас на полстолетия. Продемонстрировав прямую (примитивную?) связь между масштабной целью, атмосферой доверия, ответственной свободой зрелого общества и расцветом экономики. Что же до нас, охотно выдавших примитивную (прямую!) последовательность истории за реальное преемство, то уже не удивишься, включив утром радио и услышав: "Над всей Испанией безоблачное небо". Почти никто не помнит, откуда эти слова. А зря.