Кончаловский отснял на сцене "Чайку"

В Москве продолжается Открытый фестиваль искусств "Черешневый лес". Очередным событием этого фестиваля стала премьера "Чайки" Антона Павловича Чехова на сцене Академического театра имени Моссовета в постановке Андрона Кончаловского.

Собственно, спектакль уже начинался в саду перед театром Моссовета. Здесь стояли столы с черешневым соком, а по дорожкам разгуливали персонажи, одетые в костюмы чеховского времени в версии художника Рустама Хадамова. В общем, "бродили с драконами под руку луны", дамы с борзыми собаками на поводке, барышни и господа. Пришедшие посмотреть спектакль смешивались с этой "массовкой", ели черешню, пили соки, слушали духовой оркестр. Все, включая костюмированную часть публики, разговаривали по мобильным телефонам, курили и беседовали. Иными словами, встреча времен состоялась, то есть современность замечательно вписалась в рамку ушедшей исторической эпохи. Или наоборот.

Вообще дух стилизованного ретро преобладал, то есть визуальная часть доминировала. Потому что потом все те же костюмы в кричащей ретростилистике, скромный, но столь же стилистически яркий интерьер (то есть его продуманное обозначение отдельными вещами) зритель увидел и на сцене. Этакий альбом старинных фотографий, который предстояло рассматривать на протяжении четырех действий. Кстати, действие рассматриванию не мешало, а лишь способствовало. Чеховские паузы превращались в живые картины или в немые фотоснимки. Между третьим и четвертым действиями на экране демонстрировались слайды (то есть все те же фотографии конца XIX - начала XX века). Наконец, и на сцене присутствовал фотоаппарат.

Было бы забавно, если бы актеры вообще ничего не говорили. Однако текст пьесы, заботливо сохраненный, звучал без купюр и даже порой с вниманием к чеховским ремаркам (например, изменившийся, более резкий и хриплый голос Нины Заречной в четвертом действии действительно таковым - изменившимся и хриплым - был). Другое дело - как звучал. Надрыва и фарсовой истерики в пьесе было хоть отбавляй. Понятно, что Кончаловский хотел добиться комедийности (то есть опять-таки достоверности, в данном случае жанровой: написано "комедия", значит, комедию и следует играть). Поэтому Треплев (Алексей Гришин) превращается в откровенно клиническую личность, Аркадина (Ирина Розанова) завывает, садится на шпагат, выясняет отношения с сыном под столом, да и все, в общем, неспокойны. Один Дорн (Евгений Стеблов) сохраняет, как и положено врачу и мужчине в пятьдесят пять лет, душевное равновесие, то есть меланхолично переносит всеобщую истерику. Как-то даже слишком много крика. То есть с этой точки зрения - вполне современно.

Если же говорить о смысле этой кричащей комедии, то она, конечно, не о любви, а о славе, успехе, творческом признании. Все вертится вокруг этого - легка ли слава или тяжела, приносит она счастье человеку или нет, самодостаточно и самоценно творчество или все-таки человеку нужно еще что-то кроме него. Поэтому центральным становится диалог Тригорина (Алексей Серебряков) и Заречной (Юлия Высоцкая) о славе и человеке искусства, добившемся успеха.

С этой точки зрения у Андрона Михалкова-Кончаловского получилась не просто комедия, а комедия лирическая, то есть глубоко личная.