Прорыв плоти

Выставка со столь соблазнительным названием, собранная из трех московских частных коллекций, открылась в четверг в Коммунальной галерее. Это одна из десятка российских выставок, устроенных перед началом работы Международной франкфуртской книжной ярмарки, где наша страна в этом году не просто участник, а почетный гость. Показанные на выставке фотографии не сенсационны, подобные снимки крутобедрых физкультурниц на параде и томных обнаженных в дымке можно было увидеть во многих экспозициях. Но под дерзким названием, соединенные вместе, официальные и потаенные фотокадры сложились в стройное повествование о том, как тоталитарный режим боролся с эротикой, но не одолел ее. Честно говоря, сколько я ни смотрела на фотографии крепких советских девушек, шагающих на параде с портретом Иосифа Виссарионовича, задумываться о сексапильности бодрых физкультурниц до этой выставки мне и в голову не приходило. Пышные груди, обтянутые белыми майками с широкими бретельками, и большие попы в объемных трусах (впереди, на первом плане, всегда стояли самые крупные спортсменки) говорили только о физической крепости советских работниц и колхозниц. Идеал официальной сталинской эстетики - здоровое, хорошо приспособленное для деторождения женское тело в отличие, к слову, от идеала эстетики фашистской, предпочитавшей брутальную, агрессивную сексуальность. Но одно дело женский взгляд, другое - мужской. Знатные московские фотоколлекционеры нашего времени - Анатолий Злобовский, Алексей Логвин и Павел Хорошилов - собрали обширный документальный фотоматериал о том, как мужчины с фотоаппаратом, которым выпала участь быть современниками вождя всех народов и жить под надзором всевидящего ока компетентных госорганов, или справлялись с естественной потребностью снимать женщин не как товарищей, или не хотели этого делать. Партия предписывала смотреть на женщину в объектив без вожделения. Одни фотографы это и делали - снимали физкультурниц на парадах, делегаток на трибунах и выздоравливающих в санаториях. Другие продолжали дореволюционную традицию пикториальной, художественной, фотографии. Обнаженные модели белым телом проявлялись во мгле фототени, были они или декадентски хрупкими, или холеными и гладкими, но обязательно застигнутыми в соблазнительных грациозных позах. Такую фотографию в тридцатых годах заклеймили, а одного из лучших представителей пикториализма, Александра Гринберга, за его "ню" посадили по статье "За распространение порнографии. Долгое время Гринберга считали невинно осужденным преступно ханжеским государством, но в руки коллекционеров попали снимки, подтверждающие справедливость приговора. Этих снимков на выставке нет, и все три собирателя утверждают, что их и не надо публично показывать. Ничего ранящего стыдливость современного зрителя, навидавшегося всякого, выставка не демонстрирует. Есть интересные, редкие и красивые фотографии знаменитых советских фотографов - Игнатовича, Лагмана, Гринберга, Еремина, Зимина - и их менее известных или даже неопознанных современников. В том числе и фотографии обнаженной натуры, то есть обнаженных натурщиц. Но эффект экспозиции, повторяю, не в самих в экспонатах, а в их сопоставлении. Переходя от формально непорочных снимков к считавшимся порочными, смотришь и на те, и на другие настороженным взглядом. Позы физкультурниц, изогнувшихся в "живой пирамиде", неожиданно оцениваешь как вызывающие, а позы обнаженных -- как театрально фальшивые. У четырнадцатилетней девицы в длинной юбке и просторной кофте, стоящей рядом с объявлением о карнавале "Путиловского треугольника", замечаешь отвратительно похабное выражение лица, а одну из обнаженных Гринберга искренне жалеешь - сниматься голой ей было до слез стыдно. Фотографию принимающих солнечную ванну обитательниц крымского санатория зачисляешь в разряд мягкого порно и даже вдруг задумываешься, в каких, собственно, отношениях состояли стальные рабочий и колхозница, поскольку на выставке присутствует и фотография скульптуры Веры Мухиной. Особо криминальной (с точки зрения статьи о распространении порнографии) кажется фотография встречи Сталина с группой жен комсостава Красной Армии. Просто оргия, а не встреча, а каково приходилось самому комсоставу в это время - в 1936 году! А тут еще три коллекционера напоминают, что родители всех детей, с которыми снимался товарищ Сталин, были расстреляны, и утверждают, что обнимал вождь пионерок совсем не по-отечески. Немцы, для которых выставка и сделана, могут смотреть ее как познавательную: она им расскажет, как физкультурницы потеснили "ню" с глаз долой и как половое влечение прорывалось сквозь цензурные застенки. Но нам, рожденным в стране запретов и живущим в государстве, где все разрешено, хорошо известно и то, что секс в СССР был всегда, и то, как возбуждает переход границы между дозволенным и недозволенным, и что самую непристойную позу принимает страна, имеющая наглость контролировать интимные порывы своих граждан.