Большая и серая

Село Подхожее Серебрянопрудского района - самая дальняя точка на карте Подмосковья. Такое название оно получило потому, что сюда обычно подходили татары для выяснения отношений с нашими предками - рядом расположено село с характерным названием Мочилы. Здесь кончаются леса и начинается степь. В этих местах родились герой Сталинграда генерал Василий Чуйков, автор картины "Совет в Филях" Алексей Кившенко и крестьянин Иван Иванов, повторивший в годы Великой Отечественной подвиг Ивана Сусанина. Здесь в наши дни живет руководитель местного детского фольклорного ансамбля "Былина" Александр Катаев. Ему 52 года. Несмотря на то, что до столицы всего 200 километров, Александр Георгиевич бывает там в среднем раз в пять лет. Боюсь Александр Георгиевич родом с Урала, а там все через каждое слово говорят: "Ага". - В Уфе у меня тоже был фольклорный ансамбль. Ага. А 15 лет назад мы сюда к жене на родину жить переехали. Надоело в городе. Ага. И здесь тоже я коллектив сварганил. Сначала думал по свадьбам играть, но там ведь пить надо, а у меня строгая норма - 75 грамм. Некоторые меня за это не любят. Ага. Мы, говорят, рабочий класс, а ты кто? Вы, говорю, не рабочий класс, а алкоголики и тунеядцы, из-за таких, как вы, и перестройку пришлось начать. Ага. Ну, а в свободное время режу по дереву. Делаю мебель, иконостас для церкви, поделки всякие. А когда в район кто-нибудь высокопоставленный приезжает, меня все просят: "Дай что-нибудь, подарить надо". Ну, я и дарю. А жена у меня вышивает. Недавно куклу сделала для губернатора Громова. На чайник. Ага. А сейчас у нее камни в почках, в больницу ее отвезли. Километров за 15 до МКАД Александр Георгиевич признался: - Боюсь я ее. - Жену? - Москву. Насколько я помню, она большая и серая. Москва на звук и цвет Кольцевую мы пересекли уже затемно. Столица предстала перед Александром Георгиевичем сверкающей. И чем глубже - тем ярче. Когда же он увидел, как переливается огнями ночной клуб "Шангри Ла" на Пушкинской площади, не сдержался. - Вот им электричества не жалко! У нас в Подхожем, если каждый включит по три лампочки и на улицах все фонари отремонтировать, тогда может столько же света получиться. Но у нас ведь все ж таки 1100 человек живет, а тут для кого все это? Исключительно для выпендрежа. Впрочем, обилие света на Манежной площади Катаеву понравилось. - Раньше я, когда бывал на выставках в Манеже, не знал, как к нему подобраться. Кругом машины, того гляди, собьют. А теперь - раз в подземный переход и прямо к выходу. Спал Александр Георгиевич в комнате с окнами на тихую по московским меркам улочку. Утром он встал удивленный: - У меня такое ощущение сложилось, что кто-то один и тот же специально всю ночь туда-сюда по улице ездил. Ведь не может быть, чтобы это были разные машины. Тогда получается, что люди у вас тут всю ночь не спят. Но когда мы погрузились в обычный московский час пик, гость из Подхожего понял, что ночью люди все-таки спали, а сейчас - проснулись. Москва на ощупь и запах То, чего Александр Георгиевич точно раньше не видел, - это гипермаркеты, которые в последние два года прилепляются к городу с внешней стороны кольцевой автодороги. Символом этого наступления на Москву стал поселок Мамыри на выезде из города по Калужскому шоссе. Здесь на одной площади за год выросли сразу три гиганта: "ИКЕА", "Мега" и "Ашан". "Ашан" не выдержал испытания на прочность. Здесь не оказалось порошковой морилки, которую уже давно ищет Александр Георгиевич. Была только жидкая. Но самый большой шок настиг его при попытке купить сигарет. Продавщица положила пачку "Явы" в прозрачный пакет и - вжик! - запечатала его так, что пачка оказалась в герметичной упаковке. - С вас еще 15 копеек. Александр Иванович безропотно заплатил за навязанную услугу. Потом он долго пытался вскрыть пакет так, чтобы не повредить его. Безрезультатно. Пакет пришлось рвать. - Все правильно. И 15 копеек отдал, и пакет порвал, и еще мучился сколько. Очень скоро Катаев выработал новый подход к восприятию действительности. Он на все стал реагировать так: "А что? Все правильно. Так и надо". Но далее это "так и надо" уточнялось либо в прямом, либо в переносном смысле. В магазине "Мега" внимание гостя привлекли два объекта - "Вольво" за 40 тысяч долларов и бесплатный каток с искусственным льдом. Мы долго смотрели на катающуюся молодежь, и это наблюдение оказалось небесплодным. - Не умеют, - вздохнул Катаев. - А ведь это тоже часть нашей культуры - на коньках кататься. У нас в Подхожем искусственного льда, конечно, нет, зато есть много прудов. Ага. Мы их каждую зиму расчищаем, и дети катаются. А кому это все принадлежит? - "Ашан" - французам, а эти два магазина - шведам. - А что это значит - "Ашан", "Икеа"? - А бог его знает. - Вот видишь. Живете среди вещей, смысл которых неясен. Так нельзя. - А чего тут неясного. Они построили магазины, а мы покупаем в них товары. Они вложили свои деньги, мы вкладываем свои. Деньги не пахнут. - Деньги пахнут. - Чем? - Они несут с собой культуру той страны, откуда пришли. За них приходится расплачиваться своей культурой. Вот ко мне в ансамбль ходят дети лет до двенадцати, а потом начинаются дискотеки, и они уже стыдятся своих песен. Но я не горюю. То, что надо, я в них заложил, и когда перебесятся, все вспомнят. Скажи-ка, дядя! Вьетнамский рынок на Варшавском шоссе. Торговые ряды расположены рядом с какими-то краснокаменными зданиями, построенными в византийском стиле. Александру Георгиевичу они так понравились, что поначалу он даже не замечал вьетнамцев. Покупая блинчики с мясом в рыночной забегаловке, он, кажется, был уверен, что перед ним коробейник из стихотворения Некрасова, и очнулся только когда продавец на ломаном русском сказал: "Приятного аппетита". - И здесь чужая культура. А поехали-ка лучше к моему дяде. Я его уже пять лет не видел. - А кто он? - Бывший замминистра СССР по лесной промышленности. - Вау! - сказал наш водитель. - Что такое "вау!"? - Это значит "Ни фига себе!" - Ага. Понятно. Вау. А что? Так и надо. Дядю зовут Николай Григорьевич Багаев, он живет в пятикомнатной квартире на Таганке и, несмотря на свои 79 лет, выглядит бодро. В свое время он сумел сделать головокружительную карьеру, выбившись из раскулаченной семьи в кремлевские небожители. Впрочем, сам он свою биографию изложил в трех сюжетах - каждый о том, как на разных этапах своего жизненного пути он публично посылал вышестоящее начальство на три буквы и ему за это ничего не было. Племянник решил подколоть дядю: - А теперь попробуй выйди на улицу, подойди к какому-нибудь "Мерседесу" или БМВ и скажи: "Товарищ. Я, бывший замминистра по лесной промышленности, говорю тебе: "Пошел ты на ..." Николай Григорьевич хитро прищурился: - А я, между прочим, купил БМВ еще в 58-м году, когда в Нижнем Тагиле начальником треста работал. - Ага! - всплеснула руками супруга. - Железо трофейное. Потом пришлось мотор от "Победы" ставить. - Да, - вздохнул бывший замминистра. - Пришлось. Потом только на "Волгах" ездил. А сейчас зрение плохое - за руль не сажусь. На дачи на электричке ездим. У нас несколько дач. Здесь, в Москве, мы только зимуем. Не люблю Москву. Здания здешние люблю, а людей не люблю. Помню, когда мы сюда только приехали, нам даже никто дорогу толком объяснить не мог, все нервные какие-то: "А! Туда пойдешь, сюда пойдешь, сам не знаю, сам дурак!" В Москве вся верхушка сидит, все тут на нее ориентируются. А верхушка в России всегда гнилая была - и до перестройки, и после. Уж я-то знаю. Во дворе дядиного дома Катаев познакомился с маленькой кудрявой девочкой лет трех. Вернее, она с ним познакомилась. Взяла его за руку, повела вдоль припаркованных машин и стала рассказывать все про их владельцев. Умная такая девочка. Александр Григорьевич с разрешения родителей решил поиграть с ней в футбол. Взял из песочницы два камушка, сделал из них ворота и объяснил: "Я сейчас пну мячик ножкой, а твоя задача - сделать так, чтобы мячик между ними не пролетел". Девочка подумала, подумала, потом взяла камушки и поставила их вплотную друг к другу. Катаев смеялся до слез и сказал, что эта девочка - лучшее, что он увидел в Москве.