Пещерные люди

Каждые выходные их набирается не меньше двух-трех сотен - от 12- до 40-летних. Как правило, начиная с вечера пятницы они уже на остановках пригородных автобусов на станции метро "Домодедовская". Курят, шутят, закупают в палатках тушенку. Самые бойкие бегают с пластиковыми пивными бутылками на заправку - выпрашивают бензин для керосинок. Контролеры помнят их в лицо и заранее знают, где они сойдут. Помимо особой амуниции - пятнистых защитных курток, потрепанных джинсов, суровых ботинок и рюкзаков, их отличает от всех других и какое-то особое загадочное выражение лиц. Почти торжество. Так предвкушают на вокзале встречу с возлюбленной. Их цель - попасть поскорее к маленькой дырке в земле в окрестностях деревни Ново-Сьяново, прямо под холмом, на котором стоят двухэтажные дачи красного кирпича и серенькие сельские домишки. На их языке это называется "вброситься". - Теперь ты. Давай. Испачкаться боишься? - человек, представившийся Костей, ткнул огромным фонариком, похожим на дубинку регулировщика, в сторону черного пятна на дне овражка. В нем только что исчезли две шумные группы, после переодевания ставшие похожими на героев кинофильма "Кин-дза-дза". Девушка в танкистском шлеме успела объяснить: под землю надо надевать только то, "что не жалко"". В знаменитых Сьянах - единственный вход. Он же - выход. Вертикальный узкий колодец метра три глубиной, в который нужно вкручиваться шурупом, лавируя между острыми каменными выступами. Плечи, ребра, колени - все это здесь лишнее, доставляет массу неудобств. А потом по пологому земляному тоннельчику в кромешной тьме надо ползком протискиваться еще минут 20. Дальше - первый грот, подобие reseption. В нем обычно делают остановку, отмечают "вброс". Как правило, в ход идут водка, пара свежих анекдотов и истории про очередного заблудившегося в Сьянах. - В прошлый раз, - неторопливо закуривая, начинает проводник Костя, - новичков было много - студенты из МГУ. Стихи читали, песни пели. Одного попросили примус раскочегарить. И он прямо в руках у него рванул. Плохой был примус... Так они гитары свои, рюкзаки побросали и к выходу кинулись. А проход-то узенький, поодиночке только выбраться можно. Один с перепугу вообще убежал в темноту, без фонаря... Никакого, мать их, самообладания у людей. Я их после в чувство приводил - отпаивал и "Хагакурэ" вслух читал, это кодекс такой, самурайской этики. Сам Костя вспоминает последнее происшествие с благодарностью. Говорит: "Эта лужа бензиновая, из примуса, несколько минут тогда пламенела, отблески по стенам, тени мятущиеся. Красота!". Костя закончил МАИ, но самолеты строить не стал. Подался в менеджеры. Из-за денег. По собственному признанию, работу свою ненавидит. Собой становится только в пятницу, когда вечером снимает галстук и едет в пещеры. Бывает здесь чуть ли не каждую неделю. В самом начале спуска на огромном камне, в котором с первого же взгляда безошибочно угадывается стол, лежит гостевая книга - журнал, где отмечаются все, кто посещает подземелье. Там проставляют дату и время "вброса". Впрочем, отметка в журнале не означает, что, если вы не отметитесь при выходе, вас пойдут искать. Для местных спасателей Сьяны - лишняя головная боль, на каждом перекрестке под землей постового не выставишь, а запретить "вброс" невозможно. Поэтому каждый сьяновец отвечает за себя сам. В каждой пещере здесь круглосуточно-ночные клубы. Раньше был даже общий огромный обеденный зал с "креслами" по периметру и огромным "столом" в центре. Но в прошлом году, когда тут отмечали свадьбу, веселье прервал неприятный шум. Проводник Костя говорит, что даже он занервничал: - Ну представь: свод задрожал, сверху камешки посыпались, по стенам трещины пошли, а в стол, можно сказать, свадебный, вошла металлическая труба. Это наверху кто-то из дачников нанял людей с бурильной установкой - водоносную скважину решил пробить себе. С тех пор в "банкетном" больше никто не собирается. Теперь всем вновь прибывшим рекомендуют в первую очередь заглянуть в пещеру "Громов". Намекают, что это первое место в Сьянах, куда непременно надо попасть. Уверяют, что там красиво. Тому, кто верит, приходится приносить в жертву одежду - проход очень узкий, она будет цепляться за острые выступы. Поэтому на себе оставляют только то, без чего уже будет стыдно. При стабильной в Сьянах в любое время года температуре, где-то около плюс 10, это неприятно, но иначе не протиснуться. Тоннель, ведущий в "Громов", длиной всего в несколько метров даже самый юркий в лучшем случае преодолевает минут за 15. Выступы известняка не дают пошевелиться и раздирают бока. Продвигаться по нему приходится чуть ли не по сантиметрам. По дороге натыкаешься на кусочки чужих маек и брюк. И тогда начинает казаться, что останешься здесь навсегда. Доверчивые девушки, привезенные сьяновцами, частенько застревают там на неопределенное время. Тогда у входа собираются довольные "старики": послушать, как из норы вместо романтических реплик будут доноситься ругательства и "мама". Спортсмены, совсем маленькие беспризорники со взрослыми лицами, студенты (в основном технических вузов), солдаты срочной службы, ушедшие в самоволку, и просто любопытные, пожелавшие необщедоступным способом провести выходные... Самые словоохотливые из них заявляют про себя в пещерах: "Мы - субкультура" - и начинают говорить что-то об усталости от социума. Другие же просто считают дурным тоном как-либо объяснять свое присутствие на глубине 60 метров под землей. Они говорят: "Сейчас сам поймешь", - с восторгом проводят рукой по стенам, напоминающим прохладную плесень сыра Камамбер, демонстрируют нехитрую наскальную живопись и указывают на крошечные капельки воды на потолке (их называют "капеж"). В свете фонарей капли превращаются в мириады светлячков. Вообще же достопримечательностей в Сьянах немного. Главный объект: "Аристарх" - манекен, одетый в солдатские ботинки, камуфляжные штаны и куртку. На голове - противогаз. Во лбу - огонек карбидки. Свой Ленин. Ему поклоняются с неподдельным благоговением. Это суеверие. Считается, что во время визита в Сьяны "Аристарха" надо обязательно навестить и задобрить - вставить в прорезь противогаза зажженную сигарету, иначе обидится и будут неприятности. Например, завал. Местные несколько раз уже пытались отвадить гостей из столицы от своей деревеньки, вход взрывали и заваливали бетонными плитами. Не помогло. Всякий раз сьяновцы расчищали себе дорогу. И затем, уже проходя через деревню на станцию, смотрели на деревенских мужиков таинственно, с видом заговорщиков. Действительно, не поймут. Разделить ощущение может только тот, с кем вместе проползал до изнеможения несколько часов под землей, чувствуя там, наверху, прямо над собой, чужую дачу, рискуя заблудиться и быть погребенным заживо. Этот восторг - для одного. Он непередаваем. Его начинаешь испытывать уже наверху, когда можешь, наконец, распрямить плечи и встать в полный рост, не опасаясь разбить лоб. Тогда выясняется, что просто оказаться под небом и ходить прямо - это уже большая роскошь и счастье. Справка "Известий" Протяженность системы известняковых пещер "Сьяны" около 30 километров. Ходы хаотичны, и многие из них ведут в никуда. Тупиками заканчивается едва ли не каждый третий. Каменотесы конца XVIII века меньше всего заботились о топографии и логичности внутреннего устройства пещер, главное - добыть камень и уйти отсюда живыми. Когда-то, еще в екатерининские времена, в Сьянах были каменоломни. Для столицы крестьяне добывали здесь известняк - "белый камень". Говорят, что вторую жизнь домодедовским пещерам подарила собака из породы норных, которую в конце 60-х московский дачник взял однажды с собой на прогулку. Якобы та пытливая такса и открыла вход в Сьяны. Тогда у бывших каменоломен появился диссидентский дух. Здесь собирались самиздатовцы, поэты, недовольные. Сообща читали Солженицына, неполиткорректно шутили, устраивали в буквальном смысле подпольные концерты. Здесь можно было не бояться "жучков" и 58-й статьи. Уже после них, примерно с конца 80-х, мальчики и девочки стали сбегать сюда от надоевших родителей и учебников.