Щепкинская коммуна

Этот забытый ныне клуб существовал в эпоху Гоголя и Пушкина и находился во владении 16 по Большой Каретной улице. Дом был собственностью популярного в те времена актера Михаила Щепкина (именно в честь него впоследствии был назван знаменитый театральный вуз), и обреталось в нем под три десятка домочадцев - дети, родственники, всяческие лицедеи-приживальщики в неспешном ожидании ангажемента. Плюс немалое число гостей, которые сюда наведывались на "простой русский обед" (щи и каша с вареной говядиной) и на всяческие разговоры. Невестка хозяина дома писала: "В центре этой разнообразной семьи и посетителей вы видели самого М.С. Щепкина, его полную, круглую фигуру небольшого роста и с добродушным лицом. Его приятные черты лица и серые с поволокой глаза были проникнуты живостью и умом. Он много говорил; голос его звучал громко и мягко, полные губы быстро шевелились; глаза раскрывались при этом широко, и умный взгляд сопровождался энергичным движением руки". Особенно же Михаилу Семеновичу удавались смешные истории и анекдоты. Именно здесь состоялась представление московской интеллигенции юного литератора, еще никому не известного Гоголя. Сын Михаила Щепкина писал об этом странном происшествии: "Как-то на обед к отцу собралось человек двадцать пять... стол по обыкновению был в зале, дверь в переднюю, для удобства прислуги, отворена настежь. В середине обеда вошел в переднюю новый гость, совершенно нам незнакомый. Пока он медленно раздевался, все мы, в том числе и отец, оставались в недоумении. Гость остановился на пороге в залу и, оглянув всех быстрым взглядом, проговорил слова всем известной малороссийской песни: Ходит гарбуз по городу, Пытается своего роду: Ой, чи живы, чи здоровы Вси родичи гарбузовы?" Гоголь, что называется, пришелся ко двору и сделался завсегдатаем щепкинского особнячка. Естественно, захаживал сюда и Пушкин. Более того, первый поэт России собственноручно положил начало щепкинским воспоминаниям. Он взял альбом и начертал: "17 мая 1836. Москва. Записки актера Щепкина. Я родился в Курской губернии Обоянского уезда, в селе Красном, что на речке Пенке". Дальше пришлось продолжать самому Михаилу Семеновичу. По отзывам одного из обитателей, "дом Щепкина принадлежал к тем домам старинной Москвы, в которых находило приют искусство, а простые и добрые обычаи семьи отрадно действовали на посещавшую их молодежь". Похоже, несмотря на легкую банальность этой фразы, именно так дела и обстояли. Увы, держать такой "приют" было накладно. В 1847 году актер был вынужден расстаться со своим особняком и переехать в более скромное жилье в Воротниковском переулке. Щепкин сетовал: "Я продал дом, расплатился с долгами, и у меня остается за уплатою за годовую квартиру 1500 р.: вот и все мое состояние". В советское же время особняк поставили на госохрану, украсили мемориальной доской (с чванливой надписью: "Доска установлена Всероссийским театральным обществом"), а в 1985 году вдруг почему-то снесли. Не под какое-то новое здание, а просто так, чтобы не ремонтировать. Это событие совпало с началом горбачевской перестройки и поэтому, что называется, вызвало общественный резонанс. Иначе снос того особняка вообще никто и не заметил бы.