Возьмите лист бумаги и напишите на нем фамилии трех российских ученых. Написали? А теперь я попробую угадать. Ломоносов, Менделеев и Курчатов. Угадал? Буду счастлив, если нет и в списке наличествуют Жорес Алферов, Андрей Гейм, Виталий Гинзбург, Иван Павлов... Хотя на самом деле и результат с Курчатовым тоже достаточно неплох. Совсем недавно, 8 февраля, в День российской науки, один из телеканалов провел уличный опрос, в котором вот так же попросил случайных прохожих назвать известные им имена светил российской науки. Несколько человек не назвали вообще никого. Многие сразу выдали Михайло Ломоносова. Чуть меньше людей назвали Менделеева. Примерно каждый третий вспомнил Игоря Курчатова. Один человек — Петра Капицу, который «государственную премию получил. И нобелевскую». Еще по разу прозвучали фамилии Королева, Попова, Бурденко и Вишневского. При этом, уверен, все эти подвергшиеся внезапному нападению репортера люди (среди которых были представители обоих полов и почти всех возрастов, кроме детского) с легкостью назвали бы несколько десятков имен актеров, спортсменов, политиков. Можно не сомневаться, что примерно так же ответили бы 90% россиян.
Нет, я далек от мысли, что все эти люди тупы, ограниченны и нелюбознательны. Но уж так повелось: актеры, спортсмены и политики мелькают перед нашими глазами постоянно. И на телеэкранах, и в интернете, и на журнальных страницах. А вот ученых мы как-то особо и не видим. И опять же, дело тут вовсе не в том, что журналисты избегают общения с научными светилами, поверьте старому научному журналисту — всё с точностью до наоборот. У нас почему-то именно в среде ученых сложилось мнение, что настоящему научному работнику «светиться», давать интервью, рассказывать о своих работах не на конференциях, а в телепередачах и на страницах популярных СМИ — моветон. Что настоящего ученого это недостойно. И это чисто национальная черта нашей науки, уверяю вас: большинство зарубежных ученых всеми силами стараются привлечь к себе журналистов или попасть на телеэкран. И дело тут вовсе не в тщеславии. Просто там ученые понимают, что их работу оплачивают своими налогами простые люди. Что эти простые люди являются их основными инвесторами. И что если инвесторы не будут знать, на что расходуются их капиталы, то инвестирование быстро прекратится. У нас же, к сожалению, ученые никак не могут изжить наследие советского периода, когда вся серьезная наука у нас делалась в недрах сверхсекретных «институтов по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве» ((С) М. Жванецкий), а элитой научного сообщества были «секретные физики» и «закрытые химики». Когда ценность ученого определялась не тем, что он может рассказать, а тем, о чем он рассказывать не имеет права. Так и повелось: раз пришел, сидит и молчит как сыч — серьезный исследователь, болтает много — пустышка.
А результат очень простой: в нашей державе, первой полетевшей в космос, первой запустившей промышленную атомную электростанцию, всегда гордившейся своим высочайшим научным потенциалом, всего 14 человек получили Нобелевскую премию за научные открытия. В одном только Кембриджском университете нобелевских лауреатов в четыре раза больше! И главная причина сего парадокса заключается как раз в том, что мы не любим и не умеем хвастаться (в хорошем смысле) своими научными работами и достижениями.
Вот я написал про 14 российских нобелевцев, не включив в это число лауреатов 2010 года Гейма и Новоселова. Их я не посчитал потому, что свои графены эти россияне открыли в Манчестере. При этом Андрей Гейм — один из немногих ученых, получивший кроме главной научной и главную антинаучную награду. Шнобелевской премии по физике он был удостоен за 10 лет до нобелевской — за демонстрацию «левитирующей лягушки». Потом он рассказывал, что мог заставить летать в магнитном поле любой предмет, но видео с парящей в кольце лягушкой показалось ему настолько смешным, что он выложил его в интернет. Ролик набрал больше миллиона просмотров, а его автор получил мировую известность. Человек пиарил себя сам, не боялся выставить себя в глазах коллег несерьезным и в результате пришел к «нобелевке».
У нас же продюсеры, занимающиеся на телевидении «научпопом», прекрасно знают, как тяжело вытащить на съемку настоящего ученого. И ничего, что вместо него на ТВ охотно прибежит шарлатан, рассказывающий о чудесных свойствах водопроводной воды или о том, что Земля — плоская. Серьезный ученый боится, потому что если коллеги увидят его на телеканале для домохозяек, то он у них перестанет считаться «серьезным». Как это случилось с одним из самых народно уважаемых ученых последних десятилетий Сергеем Капицей. Мне выпало счастье поработать в последние годы его жизни под его началом в журнале «В мире науки». Интересно, что люди, помнящие Сергея Петровича по телепередаче «Очевидное — невероятное», в большинстве своем уверены, что Сергей Петрович был академиком, как отец, нобелевский лауреат Петр Капица. Но он не был даже членкором, хотя научных достижений у него было предостаточно. И не только в физике, но и, скажем, в демографии, где он стал автором официально зарегистрированного открытия и создателем «феноменологической математической модели гиперболического роста численности населения Земли». Вот и на выборах в РАН за несколько месяцев до смерти Сергея Петровича «прокатили». Причем под каким-то смешным предлогом, мол, не все документы собрал. Я знал, насколько это было важно для 84-летнего смертельно больного человека, сделавшего для российской науки больше, чем многие из академиков (уже хотя бы тем, что через его передачу в науку пришли миллионы советских мальчишек). В сердцах я сказал об этом одному из «серьезных» ученых. На что он мне ответил: «Капица? Да что вы, какой он ученый? Он шоумен. Якубович». Пришлось напомнить этому серьезному человеку, что замечательными шоуменами от науки были и Никола Тесла, и Альберт Эйнштейн, и Нильс Бор, и Стивен Хокинг, и Георгий Гамов, и Роджер Пенроуз, и Мичио Каку, и Эрвин Шредингер, и Поль де Кюри, и Яков Перельман, и Чарльз Дарвин, и Исаак Ньютон, и Галилео Галилей, и Николай Коперник.
А то у нас как-то принято забывать о том, что настоящую науку делают яркие личности. А яркая личность не может быть незаметной. Ее потому и называют «светилом науки». И она обязана светить всем, а не только узкому кругу допущенных к сакральному знанию лиц. И имя ее должен знать любой прохожий. Хочешь светить в науке — стань если не светилом, то хотя бы просто звездой.
Автор — обозреватель журнала «В мире науки»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
