По ту сторону занавеса
В Россию впервые привезли знаменитый спектакль La Verità Даниэле Финци Паски, известного у нас в качестве режиссера церемонии закрытия Олимпийских игр в Сочи. Постановка была вдохновлена творчеством Сальвадора Дали и создана по предложению фонда художника. До 21 января спектакль играют на сцене БДТ имени Товстоногова в Санкт-Петербурге.
Когда 10 лет назад был обнаружен расписанный Дали занавес к балету «Безумный Тристан» (премьера состоялась в Нью-Йорке в 1944 году), фонд решил еще раз дать артефакту жизнь через театр и обратился к Паске с идеей сочинить спектакль. Сыгранный уже более чем в 20 странах, он добрался до России ровно через пять лет после мировой премьеры, но форма постановки продолжает совершенствоваться.
— Во время каждого нашего турне мы проводим как минимум 20 репетиционных часов в неделю, совершенствуя спектакль, — рассказал «Известиям» Даниэле Финци Паска. — Подчищаем, шлифуем, делаем сценическую материю еще более легкой. Это чудесно в нашем искусстве, что сама жизнь вносит коррективы, взять хотя бы тот неизбежный факт, что актеры стареют.
La Verità начинается с сообщения нелепым — в феллиниевском духе — конферансье о том, что сумма, вырученная с продажи занавеса, пойдет на приют для престарелых артистов. А далее 11 исполнителей разворачивают перед публикой действо в синтетическом жанре — слово, цирк, хореография, театр теней...
Действо строится в основном на дуэтных сценах. Акробатический этюд на трапеции, когда мужчина и женщина отрываются друг от друга и сплетаются вновь, или рифмующийся с ним танцевальный номер, где живая артистка заменена большой планшетной куклой, которой изящно управляют несколько человек, — всё говорит о силе притяжения между людьми. Это о том самом обостренном партнерстве, тема которого так занимает Паску: не в одном своем спектакле он задается вопросом — каков человек, с которым ты можешь пройти путь?
Тема театра позволяет скрепить сцены, кажущиеся ожившей живописью Дали, что во многом заслуга сценографа Уго Гарджуло. Разреженное пространство, неровно залитое песочным цветом, тела, переплетающиеся как ветки и корни, причудливо изогнутые предметы, напоминающие о текущих формах на картинах Дали, — всё это визуализация его образности. Отсюда и парадоксальные сочетания: артисты с грузными носорожьими головами аккомпанируют на рояле или парят в воздухе, а бородатые мужчины танцуют в «цыганских» юбках. Да и сам Дали в нескольких «экземплярах» (на артистах портретные маски) выделывает номера в балетной пачке.
В одной ироничной сценке два конферансье, стоя перед занавесом, рассуждают, насколько же Дали отвечает эстетике их театра. Паска ставил La Verità параллельно со спектаклем «Донка», навеянным жизнью и творчеством Чехова. Та работа изумляла точнейшим попаданием «в автора», способностью через искусство цирка с его зрелищностью, трюковостью, «ремесленностью» передать нежнейший чеховский эфир (кстати, компания Паски когда-то называлась «Театр ласки»). В случае с кричащим, эпатажным, в чем-то прямолинейным Дали подобного открытия автора по большому счету не возникает.
Спектакль зависает между необходимостью апеллировать к Дали и режиссерским самовыражением, которое в лучших своих проявлениях обжигающе сокровенное. Здесь не тот случай. Но авторство Паски проявляется, когда театр предстает как мир, где не выжить без чувства локтя, без взаимопомощи. Эти мгновения для режиссера и есть истина, а именно так переводится La Verità.
